«Это уже гордыня, — оборвал я себя. — Один из самых больших грехов».
Я увидел Валеру Дубко, своего бывшего однокурсника, а теперь коллегу по институту. Благодаря ему я сюда и попал.
— Тоже в магазин? — спросил я.
— Какой магазин? — удивился Валера. — Иду балерину фотографировать.
— Какую балерину?
Мы удивлялись строго поочередно, это началось у нас еще в студенчестве. Позже я понял, что мы с Валерой абсолютно разные люди, потому никогда и не ссорились между собой.
— Приму-балерину нашего театра, — подкрутил ус Валера. — Ходишь в театр оперы и балета?
— Нет, — сказал я. — Мне только балерин не хватает.
У Валеры были усы как у западноукраинского парубка, я ему завидовал. Собственно, завидовал я не только усам Валеры, но и многому другому. Как мне казалось, он всегда шел на полшага, а то и на целый шаг впереди меня. Вот и балерина, извините, прима-балерина.
Фотографирование было хобби Валеры. А может, и смысл жизни. Разве это можно сравнить с моими хобби? Рыбалка, баскетбол раз в неделю, девушки…
— Жениться не собираешься? — хмыкнул Валера.
Ну да, хорошо зная все мои мозоли, наступает на самую любимую.
— Завтра, — тоже хмыкнул я, — или послезавтра.
— И правильно, — вскинул на плечо тяжелую сумку с фото-принадлежностями Валера, — жениться надо в последнюю очередь.
Сам он женился первым из моих однокурсников, уже растит дочку. Точнее, растит Наталья, тоже моя однокурсница, Валера снимает.
— Как жена? — спросил я.
— Нормально, — пожал плечами Валера. — Верка заболела. Но уже выздоровела. Слышал, Крокодил развелся?
Крокодил был третий в нашей компании. Но я с ним разошелся еще студентом. А Валера, видимо, поддерживает связь.
— Иногда перезваниваемся, — сказал Валера. — У крокодилов другая жизнь, далекая от нашей.
Тут я с ним согласился. Мы с Валерой в языковедческом институте, Крокодил — в педагогическом: все-таки его тесть доктор филологических наук. Но вот ведь разводится…
— Скоро выгонят оттуда, — кивнул Валера. — Крокодилы подолгу на одном месте не сидят.
— Жертву выслеживают, — засмеялся я. — Видимо, уже кого-то приметил.
— У земноводных зрение не такое, как у нас. Они видят не то и не так. Крокодилы, кстати, земноводные?
Я этого не знал.
— Ничего, — утешил меня Валера. — Можно в энциклопедии прочитать. Ну, я пошел на троллейбус.
Наши с Валерой дороги тоже расходятся. Я в магазин, он на троллейбус. Однако через день-два мы обязательно встретимся.
3
В двенадцатом номере «Маладосці» вышел мой рассказ «В конце лета». Этого момента я ждал полгода, если не больше. По меркам журнала рассказ был великоват и из-за этого никак не становился в номер.
— Не хочу сокращать, — сказал мне заведующий отделом прозы Максим Петрович Дашкевич, которого все звали Дедом. — Легко читается, а это не так часто бывает. Потерпите.
И я терпел до двенадцатого номера. Меня, конечно, утешало, что рассказ похвалил сам Дед. Видимо, что-то в нем все же было.
Мне самому больше других нравились рассказы Владимира Короткевича, да и не только рассказы. В девятом классе мне в руки попал его роман «Колосья под серпом твоим», и я твердо решил писать как Короткевич. До сих пор, как и большинство моих одноклассников, я восхищался Ремарком.
— Давай напишем своих «Трех товарищей», — предложил как-то Саня Сварцевич, с которым я сидел за одной партой.
— Можно, — согласился я. — Только у нас такой машины, как в романе, нет. Девушки тоже не подходят. Там же немки.
Саня вынужден был со мной согласиться. Мало того, что героиня романа Ремарка была немка, она еще и неизлечимо больная. Наши новогрудские девчата на больных не походили. Наоборот, от их бюстов и бедер невозможно было отвести глаза, когда на Свитязи мы с ними купались или играли в волейбол.
— Ты с Томкой уже целовался? — спросил Саня.
— Один раз, — пробормотал я, краснея.
— Об этом и надо написать, — сказал Саня.
Я подумал, что из него получился бы хороший литературный критик.
— Нет, — помотал головой Саня. — Я в физико-математической школе учусь.
Он на самом деле учился в заочной физико-математической школе Московского государственного университета. Оттуда ему присылали стопки бумаг с задачами, от одного вида которых мне становилось плохо. Саня удовлетворенно усмехался. Мне казалось, что в этой школе он учится только ради того, чтобы испортить мне настроение.
— Не только тебе, — сказал Саня. — Верка тоже за сердце хватается.