Я залез на унитаз и достал из бачка бутылку. Она была холодная как лед.
— Хорошо спрятал, — кивнул Михаил. — Идешь со мной?
— Куда?
— К художникам. Там и твоя Наташка сидит.
— Она еще не моя. У тебя балерины были?
— Нет, — мотнул головой Миша. — Заметил, как она говорит? У того, кто занимается тяжелым физическим трудом, голос как труба. Сильная девушка. Хоть ты и борец, не поднимешь. Так ты идешь или не идешь?
— Позже, — сказал я. — В какой вы комнате?
— На третьем этаже.
Михаил повернулся и пошел по коридору. С бутылкой в руке походка его стала значительно тверже.
Я оказался перед выбором, в какую из комнат отправляться. Как и у буриданова осла, задача была неразрешимая. А в таких случаях один выход — ложиться спать.
8
В Минск из Гродно мы снова ехали на поезде, но в этот раз все семинаристы знали друг друга и размещались в купе по симпатиям. В нашем с Мишей купе сидели Наташа, Светлана и какой-то комсомолец.
«А этот зачем здесь?» — глазами спросил я Михаила.
Тот пожал плечами.
— В моем купе начальство, — сказал комсомолец. — Я лучше с вами.
— Как зовут? — повернулась к нему Наталья.
— Виктор.
— Победитель, значит, — кивнула балерина. — Но ты ведь тоже победитель? — Теперь она повернулась ко мне.
«А их в хореографическом училище муштруют не хуже, чем суворовцев», — подумал я.
— Конечно, не хуже, — сказал Михаил. — Не учеба, а каторга. У них и голоса одинаковы.
— Какие голоса? — одновременно спросили комсомолец с Наташей.
Они и внешне были похожи: высокие, стройные, серьезные. Прекрасная была бы пара.
Балерина при этом усмехнулась. Видимо, про свой голос она все знала и без Михаила. А вот комсомольцу было интересно.
— У вас голоса как пионерские горны, — сказал Михаил. — Потому тебя и записали в вожатые. Алеся вон не взяли. — Он подмигнул мне.
— Из Алесика тоже может получиться вожатый, — заступилась за меня балерина.
— Не получится, — хмыкнул Виктор. — Роста не хватает. За таким, как он, наша молодежь не пойдет.
— А вот и пойдет! — покраснела Наташа. — Светлана, как ты думаешь?
— Я ему не нравлюсь, — вздохнула Светлана. — Хотя как раз по росту мы друг другу подходим.
«Лебедь, рак и щука, — подумал. — Каждый в свою сторону тянет».
— Я тебе уже говорил — не раньше, чем через десять лет, — обнял ее за плечи Миша. — Выпить ни у кого нет?
Я развел руками — нет.
— В моем купе есть, — сказал комсомолец. — Но там не нальют.
— Почему начальники всегда пьют отдельно от подчиненных? — посмотрел на него Михаил. — Надо быть ближе к народу, иначе не построим.
— Что?
Мы все уставились на него.
— Коммунизм! — пожал плечами художник. — Ради этого и живем.
Я давно знал, что шуточки Михаила на грани допустимого. А вот Виктор не знал. Он тоже покраснел.
«Что они все сегодня краснеют? — подумал я. — Только мы с Мишей бледнолицые циники».
— Так ведь на филфаке учились, — сказал Миша. — С нашими девицами приличным человеком не станешь.
— Да, — покивал я. — Оттого ты и женился на однокурснице.
— Так ты женат? — удивилась Светлана.
Михаил посмотрел на меня и тяжело вздохнул.
— У нас уже многие развелись, — попытался я спасти ситуацию.
— Один Крокодил, — пробурчал Миша. — Да и того Тонька выгнала. А ты сам почему Зинку не взял?
Мы перешли на личности, а это не украшало беседу.
— Своих подружек без нас будете обсуждать, — сказала Светлана.
— Да и не подружек — жен! — Виктор расхохотался.
— Лучше сходи и возьми у своего начальника бутылку, — поставил его на место Миша.
— Я принесу! — живо подскочила Наташа. — Знаю, у кого есть.
— Что ж ты до сих пор молчала?! — возмутился Сухно. — У человека трубы горят, а ей хоть бы что.
Наташа выскочила из купе. Сейчас она была похожа на зайчонка.
— Понравилась? — посмотрела на меня, прищурив один глаз, Светлана.
— Ему нравится балерина, но в жены он возьмет тебя, — сказал Михаил. — Я в таких вещах не ошибаюсь.
Я знал, что Сухно всегда был излишне высокого мнения о себе. Артистка могла об этом не догадываться.
— Догадываюсь, — хмыкнула артистка. — У него на лбу написано: оракул.
— Пойду и я попытаюсь, — поднялся Виктор.
Головой он был под потолок вагона.
— Иди, — разрешил Миша.
Как ни странно, они оба вернулись с бутылками вина в руках.
— Едва с руками не оторвали! — со смехом сказала Наташа. — Оказывается, у всех здесь трубы горят!
— А мое начальство сказало, что Михаилу Сухно последнее отдадут, — сообщил Виктор. — За что они тебя так уважают?