— Начальника кухни сюда! — распорядился полковник.
Чеканя шаг, подошел прапорщик. Фигурой он был похож на полковника, только вдвое моложе.
«Одного поля ягоды», — мелькнуло в моей голове.
— Ты чем, сволочь, кормишь офицеров?! — заорал полковник. — Куда делись продукты, которые тебе выдали?!
Лицо заместителя командира дивизии налилось краской. Ремень, подпоясывавший его большое брюхо, натянулся так, что казалось, вот-вот лопнет. Папаха на голове свесилась набок, готовая в любой момент свалиться.
Полковник размахнулся и изо всей силы стукнул кулаком в белой перчатке по лицу прапорщика. Тот пошатнулся, но устоял на ногах. С его головы слетела ушанка и откатилась под ноги Иванькова, словно вражеская мина. Тот вздрогнул и сделал шаг назад.
Папаха с головы полковника, кстати говоря, не свалилась.
«Настоящие боевые действия! — подумал я. — Интересно, было ли что-нибудь подобное на Голанских высотах?»
По глазам Иванькова я понял, что таких боев там не наблюдалось.
— Я же сказал — прапорщику конец! — наклонился к моему уху Лисин. — Стоит как пугало. Надевай ушанку и беги отсюда!
Но прапорщик стоял, вытянув руки по швам, и ел глазами начальство.
Полковник скривился, снял с правой руки перчатку и внимательно осмотрел косточки пальцев на кулаке. Видимо, он повредил их о скулу прапорщика.
— Накрыть по новой столы и как следует накормить товарищей офицеров! — распорядился он. — Еще раз случится что-нибудь подобное — уволю всех!
Зам по тылу резко повернулся и направился к газику, в котором водитель уже завел двигатель.
Публичная расправа закончилась.
— Вольно! — скомандовал Иваньков. — Даю полчаса на приведение себя в порядок! Сивцов, ко мне, остальным разойтись!
— Образцово-показательный спектакль! — сплюнул себе под ноги Лисин. — Даже в австрийской армии таких полковников не было.
— Полковники есть в любой армии, — не согласился я. — Тыл — он и в Африке тыл. Зябкин, не жалеешь, что не пошел служить после университета?
— Жалею! — сбил ушанку на затылок Зябкин. — Там у меня все были бы накормлены и напоены, а сам я уже батальоном командовал бы.
Это было похоже на правду. В отличие от меня с Лисиным, Зябкин уважал начальство. На филфаке он был любимчиком декана.
9
Мы шли с Галочкой по улице. Я уже давно ходил по городу в гражданской одежде, и можно было не беспокоиться, под левую или под правую руку меня держит девушка.
— Когда заканчиваются твои сборы? — спросила Галочка.
— Через неделю.
— Как быстро летит время! — вздохнула она.
«А у нас еще ничего не было, — подумал я. — Неужели нельзя найти квартиру, которая была бы свободна хотя бы на час?»
— Нет у меня квартиры, — искоса взглянула на меня Галочка. — Тем более Синичкин приехал.
— И что? — Я остановился.
— Ничего, — дернула она плечом. — Говорит, чтоб возвращалась к нему.
— А ты?
— Не хочу.
Я обнял ее, и мы поцеловались. Целовалась Галочка охотно и в любом месте, даже на людной улице. А вот мне хотелось уединенности.
— Давай зайдем на старое кладбище, — предложила Галочка. — Это рядом.
— Зачем? — удивился я.
— Здесь похоронены русские воины, которые погибли в тысяча восемьсот двенадцатом году. Французы тоже есть. Мне нравятся их памятники. Монументы!
Памятники действительно были величественные — колонны из красного мрамора, бюсты с эполетами. Мне было еще рано думать о надмогильных памятниках, но я тем не менее отметил надежность мраморных колонн, установленных полтора века назад. Современным офицерам такие не поставят, даже подполковнику Иванькову.
В этом конце кладбища не было ни души, и целовались мы как в последний раз.
— Я приеду к тебе в Минск, — сказала Галочка.
Тяжело дыша, она приложила к вискам кончики пальцев.
— А дочка? — спросил я.
— Родители присмотрят. А лучше отдам Синичкину, его ведь ребенок.
Мы засмеялись.
— Чему вас учат на сборах? — спросила Галочка.
Ей было трудно держать себя в руках, и она задавала нелепые вопросы.
— Тактике, — сказал я. — Определяем маршрут наступления дивизии.
— Какого наступления?
Галочка успокоилась, у нее перестали дрожать кончики пальцев.
— На Европу, — пожал я плечами. — Варшава — Берлин — Лондон. Я предложил из Берлина завернуть в Париж, и теперь этот вопрос изучается в штабе. Я даже рапорт написал.
Никакого рапорта, конечно, я не писал, но разве это имеет значение для Галочки?