Розы, видимо, обо всем знают, оттого и не спрашивают, почему Лида молчит. И не смотрит на меня.
— Много приходится ездить? — спросила Зина. Среди роз она самая бойкая на язык.
— В основном летать, — сказал я. — Страна уж больно большая.
— А мы автобусом, — кивнула Зина. — К матери в Слуцк не налетаешься.
Девушки засмеялись.
— Я слышала, в Ташкенте был? — уставилась на меня своими янтарными глазами Зина.
Про Ташкент рассказала, конечно, Лида. Там жил ее родной дядя, между прочим, белорусский писатель. Но о дяде никто из узбекских писателей мне ничего толком не сказал. Я, правда, не очень и расспрашивал. Меня там интересовал Якуб Колас.
Я посмотрел на портрет классика. Дядька Якуб был вполне удовлетворен происходящим в кабинете. Взгляд добрый, на губах улыбка. Нечасто его таким увидишь.
— К шефу не заходил? — спросила Валентина.
— А его нет сегодня, — ответила вместо меня Зина. — Заседание у президента академии.
— Откуда ты все знаешь? — удивилась Лариса.
— Оттуда, — хмыкнула Зина.
— Надо идти, — вздохнул я. — Приглашу как-нибудь всех вас на вечер в Дом литераторов. Мужья отпустят?
— Отпустят, — ответила за всех Зина.
Лида промолчала. За все это время она ни разу не подняла на меня глаза.
8
Я принес папку с тремя рассказами в журнал «Полымя».
— Зарегистрируйте, — велел Кирзанову заведующий отделом прозы Николай Иванович Сошников.
В этом журнале сотрудники друг к другу обращались на «вы».
Слава послушно раскрыл толстую тетрадь и сделал в ней запись.
— На современную тему? — спросил Сошников.
— Да, — ответил я.
— Это хорошо, нам нужна современность, — кивнул головой с большими залысинами заведующий.
Слава моргнул мне, чтобы я подождал в коридоре. Николай Иванович сделал вид, что не заметил этого.
— Ну как? — спросил я, когда Слава вышел ко мне.
— Работаю, — оглянулся он по сторонам. — Пойдем на улицу.
«Боится», — подумал я.
— Не боюсь, но лучше, чтобы никто не слышал.
— Почему?
Слава пожал плечами.
В «Маладосці», которая размещалась в здании ЦК комсомола, сотрудники не боялись говорить с авторами ни в кабинетах, ни в коридоре.
— У нас места мало, — сказал Слава. — Что ни скажешь, все сразу долетает до ушей главного.
— А мы ничего секретного не говорим.
Слава опять пожал плечами.
— Молодых авторов часто даете? — спросил я.
— Редко, — сказал Слава.
— Значит, напрасно принес свои рассказы?
— Они же у тебя, наверно, не про деревню.
— Нет, — признался я.
— Я, конечно, прочитаю и передам их заведующему, но у нас и заместитель читает, и ответственный секретарь. Я уж не говорю о главном.
— Строгий?
— Идеологически требовательный.
— Я ничего такого и не пишу.
— А язык?
Да, с языком могли быть проблемы. Как сказали мне в отделе прозы журнала «Маладосць», в моем языке хватало и русизмов, и канцеляризмов, даже молодежный сленг попадался.
— Хорошо, хоть азбукой Морзе не пишешь, — сказал Слава.
Мы засмеялись.
— А что на телевидении? — спросил Слава. — Поэты не выкаблучиваются?
— Теперь их выступления записываем. Но я вообще-то поэтами не занимаюсь. «Литературная Беларусь», «Поэзия слова народного», творческие портреты. Быстрее выходи в классики, сделаю к юбилею портрет.
— К какому юбилею? — вытаращил глаза Слава.
— Тридцатилетнему.
Мы опять засмеялись.
— Если на телевидении отметят мой тридцатилетний юбилей, из «Полымя» точно уволят. Здесь к юбилеям относятся строго.
— Потому что солидные люди. Это мы шпана подзаборная.
— Ну, не такая уж и шпана. Я повесть пишу.
— Про деревню?
— Частично. Главный герой — грибовар.
— Ишь, кого нашел. Что, и вправду варит грибы?
— Да у нас их хоть косой коси. А дед Микита варит. Тоже надо уметь.
— Все надо уметь, — согласился я. — В том числе писать рассказы и повести. За роман еще не брался?
— Нет, — вздохнул Слава. — Сошников тоже романы не пишет.
— У нас многие не пишут.
— Во-первых, нужен жизненный опыт. Ну и талант, наверно. Некоторые, правда, начинают сразу с романов.
Я вспомнил, что начал именно с романа. Начитавшись в энциклопедических словарях про антов, которые в эпоху Великого переселения народов двинулись завоевывать Византию, в восьмом классе я начал писать роман под названием «Анты». Написал две части, до того момента, когда один из вождей антов Мезамир оказался в Константинополе. И тут выяснилось, что я ничего не знаю не только о дворце базилевса в столице мира, но и о домах простых ромеев. Видимо, нужно было все же своими глазами увидеть Константинополь, уже несколько столетий называвшийся Стамбулом.