– Остановись в Германии, – сказал. – Навести мать.
– Крестную мать, – поправила его Барбара.
– Мать, – повторил отец.
– Моя мать сидит рядом со мной и курит сигарету.
– Твоя мать живет в Гамбурге, – сказал отец и разрыдался.
Пересадка была в Аахене.
В Гамбург она приехала в семь утра. Оставила чемодан на вокзале и купила карту города. Подождала в скверике; в девять она уже стояла перед большим домом в тихом фешенебельном районе. Позвонила в дверь.
– Wer ist das? – спросили из-за двери.
– Хелюся.
– Was?
– Хелюся. Открой.
Дверь открылась. На пороге стояла она сама, Хелюся: высоко заколотые черные волосы, голубые глаза, подбородок чуть полноват. Хелюся, только почему-то постаревшая.
– Зачем ты приехала? – спросила.
– Чтобы тебя увидеть.
– Зачем?
– Хотела посмотреть на свою мать.
– Кто тебе сказал?
– Отец.
Прислуга принесла чай. Они сидели в столовой с белой, украшенной мелким цветочным рисунком мебелью.
– Это правда, я тебя родила, – сказала мать.
Пришлось. Я была вынуждена на все соглашаться.
Я хотела жить.
Не хочу помнить твоего отца.
Не хочу помнить то время.
И тебя тоже не хочу помнить.
(Она не обращала внимания на то, что Хелюся все громче плачет, и без конца повторяла одно и то же.)
– Я боялась.
Я должна была выжить.
Ты напоминаешь мне о страхе.
Я не хочу помнить.
Никогда больше сюда не приходи.
Хелюся второй раз вышла замуж, за австрийца. Спокойного, скучноватого владельца маленькой гостиницы в горах под Инсбруком.
В годовщину смерти отца Хелюся приехала в Польшу. Они с матерью пошли на кладбище (матерью она называла Барбару, а про женщину, которая ее родила, говорила: Эта из Гамбурга). За чаем Барбара сказала:
– Когда я умру, ты все найдешь на кухне, в ящике, где крышки.
Хелюся сердито отмахнулась, а потом призналась, что беременна и немного боится рожать.
– Нечего тут бояться! – воскликнула Барбара. – Я была старше, чем ты, и еще худее, и во́ды у меня отошли слишком рано, а родила тебя очень легко.
Хелюся испугалась, но Барбара вела себя совершенно нормально.
– Сообщить Этой из Гамбурга, когда родится ребенок?
– Как хочешь… Эта женщина сделала мне много плохого, но ты поступай как хочешь.
“О Боже, – задумалась Барбара. – Какие мы без нее были счастливые. Какие веселые. Если бы не она, были бы счастливы до конца жизни…”
“Если бы не она, меня бы не было”, – подумала Хелюся, но не смогла этого сказать матери, которая родила ее очень легко, хотя была старше и худее.
В ящике, который Хелюся открыла после похорон Барбары, под крышками от кастрюль лежали два больших конверта. В одном была пачка купюр по сто марок. В другом – тетрадка, разделенная на две графы: “Дата” и “Сумма”. Барбара откладывала и записывала каждую полученную из Гамбурга купюру.
Хелюся купила на эти деньги две длинные чернобурки. Сшила к ним черное платье, но оказалось, что мех плохо выделан, лезет и вообще к черному не подходит.
Через несколько месяцев после свадьбы она рассказала мужу о своих двух матерях. Немецкого Хелюся еще не знала. Как будет шкаф, знала: Schrank. Подушка – Kissen; это она тоже знала. Прятать – нашла в словаре: verstecken. Страх – тоже в словаре: Angst.
Когда рассказывала во второй раз – двадцатилетнему сыну, – она знала уже все слова. И тем не менее не смогла ответить на простые вопросы: “почему бабушка Барбара не бросила дедушку? почему бабушка Регина убежала без тебя? бабушка Регина тебя совсем не любит?”
– Не знаю, – повторяла Хелюся, – откуда мне все это знать?
– Возьми словарь, – посоветовал сын.
Через двадцать лет после первого разговора Эта из Гамбурга пригласила к себе Хелюсю на пару дней. Показала ей старые фотографии. Играла на рояле мазурки Шопена.
– Из-за войны я не закончила консерваторию, – сказала со вздохом.
Читала наизусть Тувима. Рассказывала о мужчинах. После войны у нее было два мужа, которые обожали ее. Детей у нее не было, но оба мужа ее обожали.
– А как твой муж? – спросила.
Хелюся призналась, что ее второй брак на грани распада.
– Это потому, что он купил несколько гостиниц… Не ночует дома… Сказал, чтобы я устраивала себе новую жизнь…
Она говорила не как с Этой из Гамбурга, а как с матерью, но Эта из Гамбурга испугалась:
– На меня не рассчитывай. Каждый должен выживать сам. Нужно уметь выживать. Я сумела, и ты должна…