Все они — Троцкий, Зиновьев, Каменев, Бухарин — смотрели на него как на провинциального актера, дебютирующего на столичной сцене. Его претензии на главную роль казались им смешными, ибо не были подкреплены настоящей школой и талантом. Генеральный секретарь? Забавно. Ну пусть себе потешится. Они не принимали Сталина всерьез. А когда поняли, что этот актер занял сцену навсегда, было уже поздно.
Особые виды на Сталина имел Каменев. Судьба связала их в годы Туруханской ссылки. Сохранилась групповая фотография, на ней Коба снят с Каменевым в обнимку.
…Весной 1915 года Григорий Иванович Петровский выступает на собрании ссыльных большевиков по поводу процесса над членами думской фракции большевистской партии. Сталин — единственный член ЦК, отказавшийся критиковать поведение Каменева на суде. Собрание поручило ему, вместе со Свердловым, составить резолюцию, но товарищ Коба неожиданно уехал к себе[19].
…Весна 1917 года. Каменев вместе со Сталиным, самовольно завладев редакцией «Правды», выступали по главным политическим вопросам против большевиков.
…Октябрь семнадцатого. Ленин в подполье, он клеймит позором штрейкбрехеров Зиновьева и Каменева. Сталин вступился за Каменева.
Долгие годы Коба ходил у Каменева в учениках, и Лев Борисович ни минуты не сомневался в том, что так будет всегда; он один из признанных вождей партии, да и разница в опыте руководящей работы, эрудиции, культуре слишком велика… С помощью Сталина можно укрепить свои позиции в Политбюро. Пора уже обзавестись своим генсеком, который будет выполнять его, Каменева, волю.
…2 апреля 1922 года, последний день работы XI съезда партии. Делегаты подходят к урнам и опускают бюллетени со списками кандидатов в члены ЦК. Голосование закончено, члены счетной комиссии вскрывают урны и недоуменно переглядываются: на многих бюллетенях сделаны приписки: «Сталина — генсеком, секретарями Молотова и Куйбышева».
Николай Алексеевич Скрыпник, председатель комиссии, не долго думал над разгадкой этого феномена и предложил аннулировать все бюллетени, поскольку налицо нарушение Устава партии: съезд не уполномочен избирать генерального секретаря.
Скрыпник не сомневался в том, что попытка предопределить результаты голосования будущего пленума ЦК исходит от Каменева и по поручению комиссии обратился в президиум съезда. Но Ленин рекомендовал оставить бюллетени, он сказал:
«Мы заставим Каменева выступить на съезде и на организационном заседании пленума ЦК и дезавуалировать этот маневр».
Пришлось Каменеву разъяснить делегатам мотивы своего поступка. Текст его выступления был напечатан в бюллетенях съезда, но бюллетени не сохранились, при издании протоколов съезда этот текст «пропал»…
На открытии организационного заседания пленума ЦК 3 апреля Каменеву пришлось выступить еще раз:
«Эти записи на бюллетенях никак не связывают пленум», — заявил он. После этого пленум вынес специальное постановление:
«Принять к сведению разъяснение т. Каменева, что им во время выборов, при полном одобрении съезда, было заявлено, что указание на некоторых бюллетенях на должности секретарей не должно стеснять пленум ЦК в выборе и является лишь пожеланием известной части делегатов».
Каменев еще не раз окажет ценные услуги Сталину. И Зиновьев тоже. Главное — не давать ходу вельможному Троцкому. Уж лучше тупой, да крутой Коба.
Объединиться Зиновьев с Троцким не могли, не хотели, — слишком амбициозны были оба. Каждый претендовал на роль вождя-идеолога.
В двадцать пятом году Крупская предприняла попытку объединить группу авторитетных партийцев с целью обуздать, наконец, Кобу. Она верила, что это еще возможно. Надежда Константиновна присоединилась к Зиновьеву, Каменеву, Сокольникову и надеялась вовлечь в оппозицию Г.И. Петровского, председателя Украинского ЦИКа. Она поехала к нему в Киев, но Григорий Иванович отказался участвовать в этом деле.
Через тридцать лет, после XX съезда партии, он выскажет друзьям запоздалое сожаление. И добавит: «Но в свете того, что мы знали тогда, в двадцать пятом, я себя не осуждаю…»
В ближайшем окружении Ленина был один человек, который знал, что Сталин — кость от кости уголовного мира. Этот человек, Яков Свердлов, со времен Туруханской ссылки избегал контактов с Кобой и бойкотировал его весь семнадцатый год. Но он рано умер — через полтора года после победы революции. А если бы остался жить, хватило бы у него принципиальности, мужества, наконец, чтобы закрыть перед Сталиным двери в ЦК и правительство?