…Услыхав о самоубийстве Серго Орджоникидзе, разрыдалась Елена Стасова, кремень-человек, партийный боевик. А встать и призвать к ответственности соучастников убийства Серго духа не хватило.
Не было в живых Сталина, но остальные члены преступной шайки — Молотов, Каганович, Ворошилов, Маленков… — красуются в президиуме. Они не позволили выступить «каторжанам». Так они называли товарищей по партии, отбывших — и чудом не погибших — по семнадцати и более лет.
Кто посмел бы остановить Стасову?!
Когда Хрущев закончил доклад, председательствующий спросил:
— Какую резолюцию примем по докладу товарища Хрущева?
— Считать доклад в целом резолюцией съезда!
Это предложение было принято единогласно. Но сталинисты сумели обойти решение съезда. Текст выступления Хрущева, а значит резолюция съезда, в протокол не попали.
«Крысы знают крысиные ходы…»
Потом в партийных и некоторых общественных организациях зачитали закрытое письмо ЦК «О культе личности Сталина».
…Город Майкоп, столица Адыгейской автономной области. Делегаты партконференции перед началом обсуждения письма проверили друг у друга мандаты. Доклад сделал первый секретарь обкома Чундоков.
— Нет ли у кого вопросов? — спросил председатель.
Вопросов не оказалось. Один старый член партии внес предложение — исключить Иосифа Сталина из партии посмертно. Снять его имя с учреждений, предприятий, улиц, убрать памятники. Это был работник обкома Ф.
— Может быть, ты снимешь свое предложение? — спросил председатель. — У нас ведь на этот счет нет никаких указаний…
— Нет. Я привык вначале думать, а уж потом говорить, действовать.
Предложение товарища Ф. делегаты конференции не обсуждали.
…Когда он вернулся на свое место, вокруг образовалась пустота: все соседи пересели подальше от смельчака.
После заседания к Ф. подошел начальник местного управления НКВД:
— А смело ты выступил…
На другой день в кабинет Ф. явилась девица из Особого сектора обкома и предложила ему изложить свое вчерашнее выступление письменно.
На этом «дело» и закончилось…
В Ленинграде, в Институте имени И.Е. Репина перед закрытой дверью закрытого партийного собрания собралась толпа. Люди требуют допустить их к слушанию письма. Получив отказ, толпа запела «Интернационал», партийный гимн. И беспартийных впустили в зал.
…1908 год. В Центральном Комитете партии социалистов-революционеров кризис: Бурцев обвинил Азефа в предательстве. Но для ЦК Иван Николаевич Азеф был незаменимым деятелем, стоящим выше всяких подозрений. За Азефа вступились все. После его реабилитации в июле, над Бурцевым состоялся суд чести. В суд вошли революционеры В.Н. Фигнер, Г.А. Лопатин и князь П.А. Кропоткин. От партии эсеров — В. Чернов, Б. Савинков, М. Натансон.
Бурцев сослался на свидетельство Лопухина, бывшего директора департамента полиции. Обратились к нему. Лопухин прибыл в Лондон и разоблачил Азефа как полицейского провокатора.
Но Азеф, не ожидая результатов «доследования», скрылся.
В декабре ЦК подал в отставку: члены ЦК считали себя ответственными за предательство Азефа[271].
Перед глазами — более свежий пример. После смерти Сталина в оккупированных странах пробудились надежды на возрождение гласности. В 1954 году в Болгарии публично судили генерала Вылкова и его подручных. Они истребляли — в одно время со Сталиным — интеллигенцию, перебили почти всех активных коммунистов… Тысячи трупов, задушенных кабелем, ремнями, колючей проволкой. Рассеченные, разбитые черепа.
Знакомая картина.
Но в Софии судили главных преступников. И демонстрировали народу документальный фильм.
…Старый коммунист, бывший президент Украины Григорий Петровский, пытался утешать Стасову на XX съезде: «Елена Дмитриевна, если бы одного Серго убили, можно было передать дело в суд и все. Но уничтожено много миллионов ни в чем неповинных. В какой суд это передать?..»
В какой суд? В обыкновенный, честный. Посадить всех на одну скамью — Молотова и Вышинского, Кагановича и Ульриха, Ворошилова и Шкирятова, Микояна и Абакумова, Маленкова и Багирова…
И судить вместе с главарем шайки, Сталиным. Его — посмертно. Так же как Жданова, Калинина, Куйбышева, Ежова, Берию…
И пусть никого не смутит количество томов следственного дела.
В Софии набралось двенадцать. В Москве пусть будет сто двадцать. Но — будет!
271
А. И. Спиридович. Партия социалистов-революционеров и ее предшественники. 1886–1916, Ленинград, 1918, сс. 445–461.