Итак, кампания разоблачения, как и подобает всякой политической кампании, кончилась. Пора опустить занавеску. Культ личности был, это точно. Об остальном не стоит вспоминать, вернее, вредно вспоминать. Солженицына и прочих радетелей запретить. О гибели революционеров больше не упоминать, — ни в печати, ни на радио, ни в кино.
При Хрущеве глава Органов Александр Шелепин почти каждый вечер, в двенадцатом часу, приходил в Комиссию партконтроля. Его интересовал ход расследований преступлений Сталина и реабилитация потерпевших, погибших. Шелепин предоставил в распоряжение КПК архивы КГБ (по указанию ЦК, разумеется) и делал вид, будто он — всей душой за восстановление правды.
Но как только отстранили Хрущева, Шелепин стал настоящим Шелепиным. Перед XXIII съездом он возглавил бригаду чекистов, которая уединившись за городом, готовила раздел отчетного доклада ЦК, в котором содержалась ревизия партийных решений о культе личности Сталина — против политики Хрущева. Но выступить открыто на съезде сталинисты не посмели. Не внутренние репетиции им помешали, хотя можно было бы и прислушаться к голосу всемирно известных ученых, поэтов, писателей. Руководителей смутил возможный раскол в международном коммунистическом лагере. Против готовящейся реабилитации Сталина резко возражали такие авторитетные компартии, как французская, итальянская, английская. Даже примерная болгарская компартия всполошилась. Делегация коммунистов Болгарии прибыла на съезд загодя и, узнав о готовящемся мероприятии, известила тотчас Тодора Живкова. Болгарский вождь выступил категорически против. — Это не пройдет! — заявил он московским руководителям.
Политбюро решило на съезде этот раздел доклада опустить, а на практике все же проводить реабилитацию любимого вождя.
Так сказать, в рабочем порядке…
На собрании (узком!) партактива Ленинграда Шелепин заявил:
«Мы восстановим славное имя товарища Сталина в рабочем порядке. Не сомневайтесь! Это Хрущев — он ведь сам был настоящим троцкистом! — повел антипартийную политику и реабилитировал всех подряд, без разбора… Мы уже составили список на 25 тысяч лиц неправильно реабилитированных. И будем продолжать эту работу».
Что означает «в рабочем порядке» слишком хорошо известно. Тут же последовала новая директива — замалчивать! Замалчивать преступления Сталина, замалчивать даже кампанию борьбы с пресловутым культом личности. Поиграли в разоблачение и хватит. Публике была предложена новая игра, только она странным образом напоминала старую — возвеличивание Сталина. Эта новая-старая игра должна была начаться в декабре 1969 года. Девяностолетие Отца Народов решено отметить достойно его пресветлой памяти. «Правда» подготовила большую юбилейную статью.
Но компартии западных стран не поняли гениального замысла и почему-то не спешили принять участие в ресталинизации. Юбилейную статью опубликовать не удалось. И тезисы Института марксизма-ленинизма, подготовленные услужливым «академиком» Поспеловым, тоже не удалось. Они остались в красной папке с серыми тесемками.
Кто их развяжет?..
Реабилитация?
Реабилитация жертв сталинского террора началась вскоре же после смерти генсека. Но спасенных от лагерной смерти можно было в те дни сосчитать по пальцам.
Уже первые недели показали: тихо ликвидировать последствия произвола не удастся. Тому пример — прекращение «Дела кремлевских врачей». И потом, как осуществить в сжатые сроки реабилитацию десятков миллионов незаконно репрессированных «политических»?
В 1954 году была образована правительственная комиссия по делам реабилитации. Все городские и областные суды, военные трибуналы, а также органы прокуратуры получили указание — приступить к пересмотру дел. Верховному суду поручено рассмотрение материалов о незаконных действиях незаконного Особого совещания (ОСО).
Во главе правительственной комиссии поставили проверенного товарища И. Серова, назначенного председателем КГБ. Генерал Серов пятнадцать лет работал заместителем Берии. В его послужном списке — Катынское побоище, истребление чеченцев и прочих «инородцев». И многое другое…
Генерал Серов понимал, чутким сердцем чуял, что торопиться с реабилитацией совсем ни к чему.
Когда дело коснулось сосланных, обнаружили, что в Уголовном Кодексе нет статьи, обрекающей «врагов» на вечное поселение. Судьбу родителей разделили дети, проживающие с ними в местах ссылки. Они достигали шестнадцати лет, но оставались без паспорта: их закрепляли за местным комендантом МВД. Ссыльные терпели страшные бедствия. Голодные, бесправные, они не могли получить никакой работы. Против «поблажек» ссыльным выступил генерал Серов. И все же Политбюро приняло решение — освободить всех ссыльных, в первую очередь тех, кто получил пятилетний срок. Министерству внутренних дел поручено разработать инструкцию на основании соответствующего Указа.