— Грация, ты мне нравишься!
— Si? — спросила она. — О, хорошо!
Я притянул ее к себе и сразу почувствовал, что сопротивление Грации не настоящее. Я стал целовать девушку. Когда я отпустил ее, она отерла губы тыльной стороной руки, улыбнулась и сказала:
— Ессо![16]
— Ессо, — повторил я и тоже засмеялся. — А ну еще раз!
Ее руки скользили по моему затылку и спине. Сладострастный трепет пронизал мое тело.
Грация два года, до выхода замуж, оставалась моей подругой. Да и потом она иногда навещала меня в маленькой городской квартире, которую я нанял, чтобы не искать пристанища в номерах гостиниц, когда мне хотелось провести время с девушкой.
Случай пожелал, чтобы Мелани однажды застала нас с Грацией, как раз когда я целовал ее.
— Ах, вот что! — крикнула она и бросилась вон из комнаты.
Она уже давно знала, что женщины играют в моей жизни значительную роль: таких вещей не скроешь. Все же ее, по-видимому, оскорбляло, что я щедро раздаривал поцелуи служанкам, а ей всегда отказывал в них, хотя когда-то она пыталась их вымолить.
Позже Мелани явилась ко мне в контору.
— Что теперь будет? — спросила она.
Я сделал вид, будто не понимаю ее вопроса, и сказал:
— А что опять стряслось?
— Я говорю о Грации и о тебе.
— Ах, так! Ну, это ничего не значит.
— Что же мне — уволить ее?
— Уволить? Нет, зачем же?
— Но ведь это неслыханно! — крикнула Мелани, борясь со слезами. — В моем доме. Стыдно вам!
В то утро я не был в настроении выслушивать упреки. Чтобы прекратить неприятный разговор, я резко ответил:
— Послушай-ка, я еще в таком возрасте, когда мужчина не отказывается от всех радостей. Да я вовсе и не намерен. А раз ты… Ну… раз меня к тебе не тянет, ты должна примириться с тем, что у меня будет приятельница. Это вполне нормально! Я ведь не препятствую и тебе завести друга. Может быть, пастор Марбах…
Мелани несколько мгновений смотрела на меня, вытаращив глаза и открыв рот. Я уже знал, что это означает. «Сейчас заревет!» Но она овладела собой и тихо сказала:
— Как ты смеешь так говорить со мной! Что я тебе сделала?
— Ничего, ничего! И когда ты оставляешь меня в покое, все в порядке. Но я не выношу, когда в мои дела кто-нибудь вмешивается.
Мелани сильно наклонилась вперед.
— Почему же ты, собственно, женился, если… если… тебя не влечет ко мне?
— Ну, бывают разные причины. Фабрика…
— Ах, вот ради чего! — прервала она меня. — Если б отец знал!
Теперь она все-таки заплакала. Но я был разъярен и сказал:
— Отца лучше не припутывай! Он-то и толкнул меня на эту женитьбу, чтобы его предприятие не полетело к чертям.
— Ты лжешь! — прошептала она и посмотрела на меня так, словно я был каким-то чудовищем. — Ты лжешь!
— Нет, не лгу! — крикнул я. — Он просил меня об этом в Санкт-Морице, когда я навестил его там. Ты, может, помнишь, как он выслал тебя, потому что мы хотели поговорить о делах? Так вот, тем делом, которое он имел в виду, и был наш брак. Если ты мне не веришь, спроси у Бетти — она все знает.
— Чтобы отец мог… — растерянно лепетала Мелани. — Чтобы отец сделал такое… А ты, значит, меня вовсе не… любил! Все, что ты говорил, было ложью… ложью! Ты думал только о фабрике… о деньгах думал… не обо мне! Ты бросил Бетти, чтобы… чтобы… Ох, это ужасно, неслыханно!
— Да, так это и было, именно так! — закричал я. — Теперь ты понимаешь, что я имею право любить и целовать других женщин?
Мелани встала. Она все еще всхлипывала.
— Да, понимаю, — чуть слышно произнесла она и, шатаясь, пошла к двери.
Грация не была уволена. И все пошло теперь даже лучше, чем раньше.
Мелани несколько дней не показывалась, а когда я снова ее увидел, можно было подумать, что она переборола себя. Она заговорила так, словно между нами не произошло ничего особенного.
— Извини меня, — сказала она. — Я все основательно взвесила. И попытаюсь быть хорошей хозяйкой, раз я… больше ни на что не годна.
— Вот видишь! — ответил я. — Теперь все будет хорошо. Надо только, чтобы ты захотела.
Я облегченно вздохнул, так как теперь наконец — через столько месяцев после смерти Гассера — между нами опять установились нормальные отношения.
А они были мне настоятельно необходимы. Я нуждался дома в покое и отдыхе, ибо вкладывал всю энергию в преобразование моего предприятия. Нужно было расширить оборот и сократить накладные расходы. Я заботился и о том и о другом, и снова мой коммерческий талант и верность моим деловым принципам очень мне пригодились.