Однажды, когда капитан Джон Соммерс уверился в том, что мифическую мебель погрузили на повозку, и кучер понял все его распоряжения, он отправился пешком по направлению к Чайна-тауну, как то делал в каждое своё посещение города Сан-Франциско. Тем не менее, на этот раз молодому человеку не хватило решимости, и уже через две куадры пришлось прибегнуть к наёмному экипажу. Он поднялся с усилием, указал водителю нужный адрес и, запыхавшись от подобных действий, откинулся на сиденье. Все эти симптомы начались год назад, но обострились они лишь последние недели; так, ноги его уже едва держали, а в голове был сплошной туман: мужчина вынужден был бороться без передышки с искушением оставить, в конце-то концов, это тусклое безразличие, что вот-вот завладело бы его душой. Родная сестра молодого человека, Роза была первой, кто обратил внимание на то, что какие-то вещи идут совсем не так, как должно, а сам он между тем всё ещё не чувствовал боли. И думал о ней с улыбкой на устах: ведь это был самый близкий и самый любимый человек, смысл его блуждающего существования, куда более реальная личность, разделяющая крепкую привязанность к дочери Элизе или любой женщине, которую обнимал юноша во время долгого скитания из порта в порт.
Молодость Розы Соммерс прошла в Чили, рядом с её старшим братом, Джереми, но после его смерти женщина возвратилась в Англию, чтобы состариться на своей родине. Она жила в Лондоне, в небольшом домике, располагающимся в нескольких куадрах от театров и оперы, в том квартале, где, по крайней мере, что-то происходит и где могла жить, потакая своим прихотям. Женщина уже не была опрятной ключницей своего брата Джереми, и теперь могла дать полную волю своему эксцентричному настроению. Обычно она одевалась, точно пребывающая в опале актриса, чтобы выпить чашку чая в гостинице Савой, или же наряжалась в духе русской графини и шла на прогулку с собакой. Женщина стала подругой нищих и уличных музыкантов, тратила свои сбережения на различные пустяки и милостыню. «Ничто не даёт такую свободу, какую предоставляет возраст», - говаривала женщина, подсчитывая собственные морщины и ощущая себя счастливой. «Это не возраст, сестра, но особая экономическая ситуация, что наступила в результате твоей писательской деятельности», - возразил Джон Соммерс.
Эта почтенная старая дева со светлыми волосами сколотила небольшой капитал, пописывая порнографические рассказы. Самым ироничным, по мнению капитана, было то, что именно теперь у Розы не было никакой необходимости прятаться, как подобное была вынуждена делать, когда жила как бы в тени своего брата Джереми. Она перестала писать эротические рассказы и посвятила себя сочинению романтических новелл в докучливом стиле, расходящихся с переменным успехом. В ближайшем окружении не было женщины, родным языком которой был бы английский, включая сюда же и королеву Викторию, не прочитавшую, по меньшей мере, и одного романа, подписанного как Дама Роза Соммерс.
Броское название всего лишь узаконило положение, которое Розе пришлось брать штурмом порядочное время назад. Если королева Виктория и подозревала, что её предпочитаемый автор, кому она лично предоставила статус Дамы, отвечал за разностороннюю коллекцию непристойной литературы, подписанной как Некая Неизвестная Дама, то, скорее всего, потеряла бы сознание. Капитан считал эту порнографию вполне прелестной, а вот любовные романы того же автора были для него не больше чем мусор. Мужчина выписывал произведения в те годы, когда публиковали и распространяли запрещённые истории, что сочиняла Роза с подачи своего старшего брата, который умер, убеждённый в том, что она представляла собой всего лишь добродетельную сеньориту, не имеющую иной задачи, как ублажать его жизнь. «Берегись, Джон, смотри, ты не можешь оставить меня одну в этом мире. Ты худеешь, и у тебя появился какой-то странный цвет», - повторяла Роза чуть ли не ежедневно, пока капитан навещал её в Лондоне. С тех пор безжалостная метаморфоза уже не оставляла мужчину, постепенно превращая того в ящерицу.