— Объявление дала я. Приходится понемногу распродавать книги моего отца. Он был профессором истории в университете.
— Так Руперт Грас — ваш отец? Известный в Европе специалист, гордость германской науки. У фройляйн отличная наследственность.
— Присядьте, я принесу книги.
Она вышла, и быстрый взгляд Вернера нескромно пробежал оставленное на столе письмо.
— Цена, я думаю, не слишком высока. — Анна положила перед покупателем принесенные тома.
Вернер с видом знатока просмотрел титульные листы.
— Полагаете, профессор не вернется на родину? Разумеется, ему не по душе новая власть. Не спорьте! Нам прекрасно известны настроения местной интеллигенции. Взять хотя бы вашего близкого, как я понял, знакомого мсье Тисо.
— Мишеля? Я не знаю человека, более равнодушного к политике. Его интересуют лишь бизнес и фотография. Он ведь отличный мастер.
Вернер усмехнулся:
— Отличный! Но мне почему-то кажется, что портреты высокопоставленных лиц, сделанные господином Тисо, имеют погребальное выражение. Ну, как бы смотрят на нас с памятника.
— Какие мрачные фантазии для офицера победоносной армии.
— Скажу вам даже больше: некоторые из клиентов Тисо, снятые, скажем так, в погребальной манере, действительно отправились в мир иной. Причем не самым приятным образом. Генерал Зоннигер застрелен вместе с шофером во время загородной инспекции. Штабс-капитан Оттман задохнулся от утечки газа в собственной постели, а Гартмана — вояку и силача — зарезали воришки! И ведь все эти люди не только были клиентами Тисо, они имели определенную причастность к некой важной военной операции. Операция провалилась.
Заметив потрясение Анны, Вернер громко расхохотался:
— Напугал! Напугал! Ведь подумали сейчас, милая моя, что и ваш труп найдут с перерезанным горлом, а милого Мишеля объявят Джеком Потрошителем. Это моя месть за измену, Неневеста!
— Не знала, что вы такой шутник. — Анна отвернулась к полкам с книгами, скрывая смятение.
— Ах, сам не разберу, когда шучу, а когда говорю правду… В сложное время живем. Забудем неудачный инцидент, фройляйн Грас. Книги я беру, и более того — намерен продолжить свои ухаживания, милая Анна. Если, разумеется, вы пошлете к чертям своего фотографа. А знаете что? Лучше я его арестую, чтобы не путался под ногами!
— Простите, у меня болит голова. На сегодня я устала от вашего юмора, капитан. На мой взгляд, он годен только для цирковых реприз. — Анне удалось скрыть испуг, а злость все же прорвалась.
— Намек понял — визит затянулся. Так оставьте книги за мной, я зайду за ними на днях. И подумайте о нашем будущем. Ведь все может измениться, если хорошенько подумать, правда? — И, щелкнув каблуком, Вернер удалился.
Перечитав свою записку, Анна спрятала ее за рамку портрета. Потом снова свернулась в углу дивана, растворяясь в мерном ходе часов.
Было уже совсем темно, когда в комнату вошел Мишель, усталый, грязный, с фотоаппаратом на плече.
— Господи! Ты! — Анна бросилась ему на шею, и они долго стояли обнявшись. — Боже, прошла сотня лет. Посмотри, я поседела! Я стала старухой! Я пережила все-все самое страшное — тебя схватили, тебя мучают, убивают… Ты уехал от меня и больше никогда не вернешься. Я оставила открытой дверь… — горячо шептала Анна ему в шею.
— Девочка моя… Глупышка. У меня было серьезное дело. Я не могу ничего объяснять тебе. Видишь — я приобрел новый аппарат, «Лейка» — прекрасная немецкая техника. Почти новенький. Мы снова будем «охотиться».
— Разве ты был в лесу? Без меня?
— Не надо задавать вопросов, на которые я не могу ответить. Не имею права. Забудь, пожалуйста, и никогда больше не тревожься, если меня нет.
— Ты опять уедешь?!
— Время от времени мне надо навещать больную тетю в Брюгге.
Анна заглянула ему в глаза:
— Я поняла. Так надо думать. Так надо говорить всем… Сегодня сюда приходил Вернер и вел себя странно, очень странно… Я должна тебе рассказать.
— Тсс… Дома мы будем говорить только о приятном. Свои страхи и сны ты поведаешь мне в лесу. Только в лесу.
Глава 14
Вера бережно разгладила помятый листок.
«…Надо только научиться ждать и быть сильной…» — писала Анна, и лиловые чернила расплылись от падавших на листок слез.
— Не думаю, что даже в лесу Мишель рассказал ей всю правду — не мог.
Михаил Кириллович Левашов был советским разведчиком, давно работавшим в Европе. До начала Второй мировой войны он собирал информацию о распространении фашистских настроений и организаций в странах Западной Европы. Теперь он выполнял важные поручения Центра, собирая сведения об ответственных лицах оккупационных войск и снабжая организацию Красный Крест фотодокументами, свидетельствующими о преступлениях фашистов против мирного населения.