Вот как, она уже, оказывается, договорилась! Таня начала уже тихо заводиться. «Спокойно, Ипполит, спокойно!»
– Как вас зовут?
– Нелли Владимировна.
«Буду отказывать ей, не хамя, а по науке», – решила Таня. Есть такая схема, кстати, она очень правильная и дает возможность отказать собеседнику так, чтобы он не остался с ощущением, что у него есть еще какие-то шансы. При этом человек остается и не очень раздосадованным. Сначала надо сказать твердое «нет». Потом объяснить причину этого. А потом уже пообещать, что в дальнейшем, когда-нибудь, что-нибудь можно будет сделать. Главное, эти три пункта не перепутать местами. Сначала твердое «нет». Хорошо, начали:
– Уважаемая Нелли Владимировна, к сожалению, это невозможно, я не веду индивидуальных занятий. – Точка, пауза, ждем реакции. При этом голос у Тани – твердый, бескомпромиссный. Сама собой начала гордиться.
– Но, Татьяна Анатольевна, мне сказали… – А вот у дамы-то голос уже растерянный, видно, давно ей в жизни никто не отказывал.
– Нелли Владимировна, приношу за Центр свои извинения. Но, действительно, и времени у меня нет, и опыта таких занятий тоже.
Немножко Таня смягчилась. Наверное, зря.
– Я вас очень прошу (тон совсем не просящий, но и не требовательный), поверьте, мне очень нужны эти занятия. А в группе я действительно не могу заниматься, вы потом сами поймете, почему. Безусловно, вам придется ездить ко мне домой, поэтому назовите вашу цену.
И тут Тане стало любопытно, что за человек находится на другом конце провода, какая она, эта Нелли Владимировна. И Таня Игнатова решила дать себе последнюю попытку отказаться от этого сомнительного мероприятия. Она назвала абсолютно заоблачную сумму, ну просто нереальную. Столько занятие не стоит, Таня это понимала, причем ни у кого не стоит. Она, в конце концов, не в МГИМО тетеньку готовить собиралась. Но слово было уже произнесено. На том конце провода тоже человек был неглупым и тоже сразу понял, что цена какая-то странная и совсем неадекватная. Но мадам решила держать марку до конца. Практически без паузы прозвучало:
– Хорошо, завтра в девять жду вас у себя. – Объясняет адрес и хлоп трубку! Таня в растерянности осталась сидеть рядом с телефоном. «Вот это да! Что делать-то? Ну и влипла!» – Тане стало стыдно, что она запросила такую сумму. Но кто мог предположить, что мадам согласится? Таня же просто так сказала, чтобы та отстала. Ну вот, достанется теперь Танюшке от родственников. Опять они будут винить ее в меркантильности.
Вот ведь как Тане от них досталось, когда она несколько лет назад продала коляску своего сына Никитки! Коляска попала к Тане уже далеко не новой. Но была она безумной красоты, «под кожу», терракотовая, с окошками. (Это потом Танюша поняла, что окошки нужны специально, чтобы у ребенка косоглазие развивалось. Какой-то немецкий враг ее сделал. Или он бездетный был.) Но главное – эта коляска плохо ездила. То есть из дома она выезжала, но стоило Тане начать переходить дорогу, как у коляски начинали отваливаться колеса. И непонятно, что было делать – за колесами бежать или коляску на руках нести. Хорошо, граждане у нас сердобольные и сами бегали между машин, вылавливая отвалившиеся колеса. Не коляска была, а мучение. Никитка вырос, коляску можно было на самом деле просто выкинуть, но Таня написала объявление и повесила возле магазина «Детский мир». В тот же день ей позвонил молодой человек и сказал, что прочитал объявление и готов к покупке. Про цену, что характерно, не спросил. Таня решила, может, даст хоть что-то, и то ладно. Молодой человек оказался морским офицером, совершенно хлопнутым по голове известием, что у него родилась дочь. Таня сразу сообразила, что он не в себе. А коляска, действительно, была красоты невероятной! Короче, продала ее Таня дороже, чем купила. Офицер как с глупой улыбкой пришел, так с глупой улыбкой и ушел. В придачу он вез Никиткину коляску. Семья не разговаривала с Таней Игнатовой целую неделю.
Таня стола на углу сталинского дома, напротив американского посольства. Без десяти минут девять. Пришла вовремя, как штык. Еще бы, за такие деньги опаздывать Таня не имела права ни на минуту. Раньше приходить тоже нельзя, решила постоять еще минут пять. Как Тане казалось, подготовилась она достойно – и внешне, и внутренне. Конспекты в портфеле, одета строго, но дорого, в сумочке сменные туфли, чтобы не ходить в чужих стоптанных тапках. Таня терпеть этого не могла.
Дверь ей открыла довольно миловидная женщина лет сорока восьми, приятно улыбнулась и пригласила войти в комнату. В комнату шли долго, через сеть коридоров. Когда дошли до места назначения, Таня, чтобы показать серьезность намерений, попросилась вымыть руки. Пусть видят, что она еще и чистоплотная, и за их шальные деньги заразу в дом не принесет.