– Иззи? Проходи…. – художник опустил фонарь и пропуская гостя в дом. – какими судьбами?
– Родж! Представляешь! – они обменялись рукопожатиями. – Три дня тебя разыскиваю.
– Это ты… – Роджер покрутил пальцем в воздухе, указывая на свои подозрения, по поводу шагов за окном.
– Что? – не понял старик. – Ах, да. Два раза дом обошел. Дверь твоя совсем со стеной слилась. – Эзоп услышал шум воды. – Я верно, не вовремя?
– Та нет, что ты. Там Алеся… Ты разувайся, проходи.
– Нет. Я ведь по делу к тебе.
– Делу?
– Роджер. Печально об этом говорить, но… – художник заметил, что Иззи выглядит очень уставшим и помятым. – Короче… Послушай, сынок, Академия сгорела.
Академия была для Роджера и Алеси единственным пристанищем в городе, где они получали всё – покой, свободу, защиту. Но Роджер больше думал о подруге – он то решил покинуть Академию навсегда.
– Тресни мой мольберт… – Алеся, бледная, как призрак, выплыла в прихожую. – Иззи, заходи и рассказывай, живо! – на одном дыхании произнесла она, повысив голос на последнем слове. Роджер молчал и переваривал скверные новости.
– Но, Лесь… я… мне надо…
Алеся неумолимо сверлила старика, что казалось – он вот-вот сорвется и убежит. Эзоп чувствовал себя даже слегка виноватым.
– Я сказала – заходи!
Роджер никогда не слышал, чтобы Алеся кричала. Она никогда не позволяла себе такое унижение. Оцепенение как рукой сняло, а тучи нависали всё ниже и ниже, гром грянет с минуты на минуту. Алеся сделала шаг вперед – Эзоп дрогнул, но никто не уловил этого.
– Роджер, я на телеге. Ромашке нужно передохнуть и перекусить, а здесь мы не кстати, и… – старик метал взгляд то на Роджера, то на Алесю, которая очень громко дышала, но терпеливо ждала.
– Замечательно, Иззи. Проходи, располагайся. О лошадке сейчас позабочусь, не беспокойся.
Эзоп стянул сапоги и побрел в зал, где Алеся уже приготовилась внимать его рассказу, пока Роджер распряг Ромашку и провел гостью под навес, подкинув ей немного сырого сена. Поглаживая её, художник старался не пускать в голову мысли, хотя бы минуту – две. Оставив ведро воды, он поспешил назад в дом, вечер обещал быть интересным.
глава двенадцатая
Из семи этажей уцелел лишь один – первый. Белый когда-то, фасад Академии обезобразили кустистые сажегазовые пятна, ползущие из разбитых окон шестого этажа. Второй чудом удерживал обломки. Словно сгнивший зуб, втиснулось в полосу улицы старинное здание Академии Искусств им. Юджина Модэля.
В воздухе ещё стоял запах гари. Роджер и Алеся остановились напротив открытых ворот и безмолвно глядели на родные четыре крайних окна на последнем этаже. Он казался не тронутым, но развалины под ним создавали мучительно подлые препятствия. Алеся решительно пошла вперед, но навстречу вышел полисмен, дежуривший на территории. Она тут же переключилась на него:
– Что уцелело? – не растеряв самообладание, начала девушка.
– Доброе утро. Офицер Кастор. Позвольте, ваше имя? – парню на вид было лет двадцать, но он хорошо усвоил свои обязанности.
– Алеся Вайт. Офицер, я хочу немедленно получить на руки вещи, которые удалось спасти!
Кастор достал блокнот и пробежал глазами по странице, отмечая что-то карандашом. Алеся разглядывала двор и погибшее здание, терпеливо и собранно, когда и Роджер тоже подошел и остановился у погнутого ведра, легонько пнув его носком.
– Вайт, Вайт… А, вот, А. А. Вайт, седьмой этаж, живопись. – офицер поднял глаза и переключился на, снующего по двору, Роджера. – А вы, должно быть… – он вновь опустил взгляд на записную книжку. –Р. Е. Дафф?
Роджер лениво улыбнулся и, сунув руки в карманы, кивнул стражу порядка. Потом, он присел на корточки и поднял с земли обгорелый карандаш «KOH-I-NOOR». Это был мягкий 2В, его любимый. Художник почувствовал какую-то далёкую радость и тепло, будто это и была та точка, та самая, что начнет наматывать события наново.
– Родж, идем. Что-то есть. – позвала Алеся. – Что там у тебя?
– 2В.
– Твой?
– А чей же ещё?
Алеся улыбнулась, с иронией глядя на находку. Кастор копался в огромном ящике, проговаривая слова «седьмой этаж». Вскоре он обернулся и сказал:
– К сожалению, только это. – он протянул прямоугольный сверток, замотанный в серую тряпку. – Он вылетел в окно после взрыва. Пятый и шестой содрогнулись и он, верно, находился на подоконнике. Мы наверх не поднимались – это ведь теперь аварийное здание. – отчитался Кастор.