Алеся молча кивнула и приняла сверток. Отбросив грязную простыню, она обнаружила неоконченную картину.
– Теперь, Родж, не отмажешься, придется дописывать. – Алеся залилась смехом и вручила изумленному Роджеру целую и невредимую, картину – портрет Фавсты, который он так и не успел дописать. – Ирония… Она всюду, Родж. Смирись и живи дальше. – она хохотала и, махнув рукой, развернулась к воротам, на выход.
Поблагодарив офицера, художник, с холстом в правой руке, поспешил вслед за ней. Если у Алеси и проскакивали мысли по поводу того – что же делать дальше и на что жить, то Роджер чувствовал себя легче облака и свободнее ветра.
По улице шли люди, весенние люди, только-только переборовшие зиму. Влажный ветерок сбивал их в кучки, заставляя поднимать воротники и ёжиться. Но были и те, кто любил молодой и свежий весенний ветер, непостоянство и погоду, которая преподносила сюрпризы не только внешней природе, но и внутренней природе всех живых существ.
Улицы нанизывали двух друзей и поглощали с каждым шагом. Нужно было поскорей заскочить в какой-то бар, иначе им грозило полное растворение в планах утренней тишины и холода. Конечно, оба любили то состояние, когда утро легло на безлюдный тротуар и слышишь собственные мысли, но только не сегодня. Сегодня оставаться в беззвучии было опасно.
– Родж, сюда давай! – Алеся остановилась у незнакомой двери и вывеской, которая болталась на канате так низко, что девушка чуть не врезалась лицом в деревянного слона.
Роджер шагнул назад и внимательно осмотрел дверь. Он никогда не замечал этот бар, ловко втиснутый в продуктовый магазин. Вывеска изображала ликующего слона и подсказывала, что этот бар зовется «COS». Алеся толкнула отполированную дубовую дверь и они вошли в полупустое помещение, не считая пожилую пару у стойки и компанию водителей за квадратным столиком, уплетающих жирные сардели. Бармен, молодой парень с длинными пепельными волосами тут же просканировал новых посетителей, но беседу с парой у стойки не прервал. Под низким потолком парил запах жаренных сосисок и дыма.
– Утро доброе. – начала Алеся. – Нам две бутылки сидра и пирожок.
– Один? – удивился бармен.
– Да. – подтвердила она и взглянула на Роджера. – Ты ж не голоден?
– Нет. – тихо ответил он, когда парень удалился в погреб.
Никто не обращал на них особого внимания – это радовало. Они молча изучали обстановку бара, поражаясь сами себе – как это они упустили его из виду. Интерьер напоминал простую привокзальную закусочную, но что-то тут было странным – атмосфера таверны покрывала любые мысли о фастфуде и бензине. Откупоривая свою бутылку, Роджер уловил обрывки разговора пары «за 50»:
–… а горело так… сначала взрыв, а потом как вспыхнет… – говорил мужчина с седеющей бородой. – Балкон наш прям на институт выходит… Ох как горело-то.
Его дама только кивала, параллельно попивая чай из фарфоровой чашки с блюдцем. Она что-то тихо приговаривала, но разобрать слов не представлялось возможным. Вдруг, дед переключился на прямоугольный сверток Роджера и перевел взгляд на свою спутницу. В его глазах вспыхнули одновременно интерес и подозрение. Он потянулся к холсту, но художник отодвинул свою работу подальше. Наглость незнакомца возмутила Роджера, но он скрыл свои чувства под маской повседневного безразличия.
– Ишь, какой! – дед убрал узловатую руку и вновь обернулся к даме, которая по-прежнему качала головой. – Что там у тебя? Давай показывай, дружок.
Раздался кашель Алеси – она поперхнулась сидром, но в разговор влезать не стала. Художник открыто посмотрел на деда, прямо в глаза и четко произнес:
– Ты мне не друг. Мы даже не знакомы. – отрезал он и перевел взгляд на точку между глаз.
– Ишь, какой! – вновь воскликнул дед. – Вот молодежь, ни капли уважения! – он завертелся на стуле, выискивая поддержки у окружающих; дама продолжала кивать, на этот раз интенсивнее.
Роджер выудил горсть монет из кармана и, оставив их на стойке, поблагодарил бармена. Он поднял с пола холст и твердым шагом направился к выходу. «Ревизия окончена» – пробормотал художник, оглядываясь на подругу. Возмущения деда ещё слышались за их спинами. «Нет, не сегодня, когда угодно, только не сегодня…» – размышлял Роджер, шагая справа от Алеси вдоль весенних шумных улиц.