Портреты и прочие художества

– Стой, пять лет института, пять Ангола и стройка, десять лет тюрьмы. Не сходится.

– А ты не считай. Все это х…ня.

Но он был и, к счастью, есть несомненно талантлив. Его пронзительные, неожиданные стихи, порой парадоксальные, порой грубо-лиричные, застревали в душе, заставляли перечитывать их и вчитываться.

Наверное, как утверждала его очередная жена Людмила, я в коктейль его стиха добавлял немного солнца своей музыкой и исполнением, снимая тяжесть безысходки от размышлизмов Смогула. Может быть… Во всяком случае, я думаю, мы были два полюса в нашем творчестве, которые обеспечивали движуху в наших совместных песнях.

VI

Сейчас Смогул живет на две страны. Он как еврей получил официальную возможность жить в Германии.

– Старичок, это Наша (с интонацией героя Павла Кадочникова из «Подвига разведчика») самая главная победа в Великой Отечественной, – говорил Смогул, намекая на чувство вины немецкого народа перед евреями за все Освенцимы, Бухенвальды и Варшавские гетто.

В Германии он получает какое-то пособие от правительства, жилье. Читает в учебных заведениях, где учат русский язык, о русской формальной и неформальной поэзии, поет концерты для русско-немецкой эмиграции. Он горд, что, будучи практически инвалидом, зарабатывает деньги, позволяющие ему чувствовать себя полноценным мужчиной. В России он считает себя «широко известным в узких кругах» литератором.

– Ты не обращал внимания, что все великие русские поэты евреи? Я, Женя Рейн…

Ответа от меня он, как правило, не ждал.

Мы с удовольствием встречаемся, пьем чай (спиртное ни-ни), сплетничаем, рассказываем друг другу, какие мы великие, и что молодое поколение… Расстаемся, перезваниваемся, читаем и поем друг другу по телефону новые песни, лишь изредка их критикуя. Очень редко пишем совместные песни. Схема все та же. Я даю задание, чтобы через пару часов получить стихи, на которые я придумываю музыку. Однажды я попросил его:

– Саш! Мне заказали песню, чтобы в ней герой объяснялся в любви. Но для органики (певец, для которого пишется песня, нетрадиционной ориентации), надо написать так, чтобы благочестивая публика не понимала, что мужчина объясняется в любви мужчине. Надо, чтобы все думали, что этот песняк для женщины.

Через пару часов он позвонил и продиктовал:

Я вас люблю
Так откровенно
…

Получился приличный романс. Но тот, кому он предназначался для исполнения, не «услышал» его, и с тех пор я его часто пою в своих концертах с неизменным успехом.

* * *

Ты придумывал сказки,
Иногда ты их издавал,
Ну, а врал ты так классно,
Что девчонок разил наповал.

Ты скакал на коне,
Расправлялся с лихими коммандос
И во время рассказа жил, как во сне,
Получая заслуженно гранды,
Что вручали в Кремле по весне.

Ты летал на ядре,
Опускался в пучины морские.
И девчонки сдавались тебе на заре,
Отложив все заботы мирские,
Не боясь, что в аду им гореть.

Ты артист,
ты – поэт,
           ты – барон,
                    ты – пижон.
И у ног твоих тлеет Европа.
Ты – садист,
            мазохист,
                      женский стон,
                               странный сон.
И в волненьи безудержный шепот.

А когда я однажды спрошу у тебя:
– Что ты врешь? И зачем тебе это?
Ты ответишь, в раздумье усы теребя:
– Это промысел мой —
                     превращать зиму в лето.

Секс, наркотики, рок-н-ролл

Эта формула, по которой, как нам, поклонникам по эту сторону «железного занавеса», казалось, жили музыканты волшебной страны Рок-н-ролл. Сейчас-то мы понимаем, что зачастую многое из того, что мы находили (я имею в виду информацию) в польском журнале «Панорама» или в югославском «Свет социализма», в музыкальной передаче ВВС или «Голоса Америки», не соответствовало действительности. Там, у них, понятие «пиар» уже стояло в полный рост. Тем не менее мы проглатывали сообщения о том, что Мик Джаггер и Кит Ричардс арестованы то ли за хранение, то ли за употребление; Джим Моррисон, Дженис Джоплин, Джимми Хендрикс отошли в мир иной после передоза, а Брайан Джонс утонул то ли после очередного наркотического триппа, то ли… В общем, никто точно не знает.