Впрочем, я и сам кое о чем догадываюсь. Все-таки ты, так рано потеряв отца, почти мальчишкой взвалил на себя этот громадный груз ответственности за себя, за маму, Валентину Петровну, за Аньку, за женщин, которых любил ты и которые любили тебя и которых приучил к тому, что мужчина берет на себя решение проблем. И ты решал их, эти проблемы. Сначала свои, а затем и проблемы друзей и даже проблемы тех, кто к тебе обращался. Правда, профессия у тебя такая – Доктор!!!
И ты, следуя клятве Гиппократа, стремился не только не навредить, но и старался помочь. И часто не нужны тебе были скальпель, нашатырь и далее по списку… Тебе хватало простого слова, участия, готовности примчаться в любой конец страны, чтобы спасти… Таких людей мало, если они вообще есть. А как ты умел любить!!! Леха, я поставил в конце предложения не вопросительный, а три восклицательных знака. Ты любил и не ждал за это расплаты, ты любил, потому что это был твой образ жизни.
Леха, если бы ты видел, а я думаю, что все-таки видел… Так вот, если бы ты видел, сколько людей пришло тебя проводить в последний путь, ты бы понял, как оценили твой труд и как тебя любили и любят. Знаешь, в слово «труд» я вложил и понятие любовь. Говорят, что любовь – это Бог. И я ставлю знак равенства, ну хорошо, знак тождества между тобой и любовью. Я слышу, как ты говоришь: «Прекрати, не богохульствуй». Но я надеюсь, что моей рукой водит вдохновение… Ну, хорошо… Господи, прости, что я так высоко поднял своего друга Гераськина Алексея Вячеславовича и за то, что помянул Имя Твое, Господи, всуе…
Так вот, я продолжаю. Твоему успеху, прости, Леха, опять какое-то дурацкое словечко выскочило… Хорошо, признанию, оценке твоего труда я немного завидовал. Извини, заговариваюсь… Но я пытаюсь быть честным… Ладно, лучше продолжу о тебе, о живом… Леха, знаешь, наверное, фраза «Что Бог ни делает, все к лучшему», применима и к твоему уходу от нас. Я уверен, что все задумались о тленности бытия и все, вспомнив о тебе, захотели быть лучше. Но трудно быть таким, как ты… Где взять столько энергии, чтобы сгенерировать (от слова «генератор») столько любви, сколько было у тебя? И ты ее не раздавал маленькими порциями, а наливал по полной, а если надо, то еще наливал добавки.
И это ты (!) сделал как-то так, что твоя баня на даче стала клубом, куда приходили разные люди со своими грехами и болячками, и ты их лечил как психотерапевт, как пастырь. Наверное, не зря обряд крещения связан с водой, не зря у мусульман происходит ритуальное омовение… Вот так и твоя баня, даже не так – Твоя Баня исцеляла, и начало скольких благородных дел было положено в Бане у Лехи. Помнишь, как ты и Батура (как ты там, на небесах, еще не встретился с ним?) придумали вместе со мной провести концерт в Тучкове, чтобы помочь строительству Тучковской церкви? Помнишь, как я предложил зрителям жертвовать деньги и складывать в чехол от гитары? Был аншлаг, я помню, что из этой акции получился не просто концерт, где спели я, Володя Батура и прочитал молитву отец Сергий, а получился концерт-исповедь. И зрители пожертвовали деньги, положив их в гитарный чехол. Их там оказалось даже больше, чем выручено было от продажи билетов.
А тот же Батура, пусть пухом земля ему будет, этот сорви голова Батура в очередной раз бьется на автомобиле. Леха, и ты, как медсестра на войне, вытаскиваешь его из Рузской больницы, где Володю было некому, да и нечем спасать, и, подняв на уши всех знакомых, переводишь его в Голицыно, в первоклассный военный госпиталь. Вовку спасают, и ты, именно ты, подарил ему еще несколько лет жизни. Интересная штука – жизнь.
Сколько раз ты меня просил:
– Слава, привези к нам на дачу, ко мне в баню Михаила Исаевича Танича.
– Леша, да он устал от подобных предложений.
– А ты все-таки привези.
И я уже договорился с дядей Мишей, как ты его называл, и он почему-то дал добро, чтобы приехать. Леха, но вот ведь жизнь… Ты с ним познакомился без моих рекомендаций. Это справедливо, скажи, что ты с ним с живым разговаривал позже, чем я? Справедливо, я тебя спрашиваю? Наверное, все-таки справедливо… Ты хотел с ним познакомиться так сильно, что Бог отправил тебя к нему, больному, делать уколы. Кстати, у вас там, на небесах, собирается неплохая компания… Но, извини, я думаю, ты нас поймешь, мы с ребятами еще покоптим на земле. У нас у всех еще остались неразрешенные пока проблемы.
А ты видел сколько слез было? Знаешь, я первый раз плакал по ком-то после смерти своего отца. Даже уход своей матери я пережил легче. Я думаю, ты видел, что я спел твои любимые «Лето нашей любви» и «Яблоки падают», когда мы поминали тебя на девятый день. Знаешь, не было ощущения, что я делаю что-то не так. А когда я запел песню «Отцу», то не мог отделаться от чувства, что пою о тебе. Помнишь строки: