– Слушай, Арсей, а чего это у тебя за рисунки в комнате раскиданы? – Джек слез с табурета передохнуть, стянул и кинул на стол рубашку, оставшись в майке.
– Да так, наброски. – Арсений вернулся к раскрашиваю стены. – Одного давнего знакомого.
– А, – подпольщик уселся на угол стола, отхлебнул воды из бутылки, постучал по крышке. – А то сегодня смотрел на эти почеркушки, показалось, что я его где-то раньше видел.
Арсений окинул взглядом майку подпольщика.
– А ты где промокнуть успел?
– Это ты дрых до чёрт знает скольки, – Джек довольно приосанился, – я с утра успел помыться.
– И не успел вытереться?
– Торопился.
Глава Подполья вернулся к работе.
Помнится, Андреа своих натурщиков тоже обливал…
И так же смотрелось…
Старательно пряча ухмылку – Джек явно не подозревал, что похож на худощавых вьюношей с картин его бывшего – Арсений обмакнул кисть в банку с краской. Тягучая масса уже стекала с банки вязкими каплями. Неизвестно, где и кто раздобыл эту краску, но её не помешало бы разбавить.
Поначалу краской пахло, и очень сильно. Сейчас запах практически не ощущался, зато голова стала тяжёлой. Мысли плавали, перескакивали, или вовсе зацикливались на чём-либо. К примеру, Джек вспотел и периодически вытирал лицо краем майки, а такой сюжет у Андреа тоже проскальзывал.
Частичная обнажёнка… угу, как-то так… тьфу ты, дрянь всякая в голове…
Арсений отложил кисточку, тыльной стороной руки убирая со лба мокрые от пота пряди. В кухне сегодня было жарко. Кто-то из подпольщиков говорил, что Билл с похмелья обычно печь начиняет, как заправский кочегар паровоз. Сутки все ходят в майках и потеют, а потом неделю стучат зубами – дров-то почти не остаётся.
В любом случае, жарко было. И сильно.
И когда эти чёртовы волосы уже отрастут до хвоста
Позади Кот спрыгнул с верха полки. Огляделся, припал к полу и начал подкрадываться к вазе.
Арсений воспринял это как сигнал к перекуру. Устроился на табурете, жестом попросил воду.
– Держи… – Джек протянул ему бутылку. – О, ты смотри на эту падлу, – указал на крадущегося Кота, позвал, не оборачиваясь: – Эй, Зак, хватит там уже за холодильником мазюкать, иди кота выкинь!
Вот ещё немного подбородок приподнять тени красиво легли от пота блестит
– Да он слинял минуту назад, – Арсений отвёл взгляд от подпольщика, уставившись на угол мойки. Мысли из созерцательно-оценочных переходили в сферу более личного характера. От работы это отвлекало.
– Ну точно… поймаю – уши надеру… Вот чёрт!
Казалось, Джек двигался со скоростью света – кинулся к мойке и перехватил прыгнувшего кота быстрее, чем тот успел опрокинуть вазу. Всполошившаяся Нэн вылезла из посудины, шмыгнув за кастрюлю. Теперь оттуда торчал её хвост. Зато сам подпольщик стоял в удивительно «удачном ракурсе»: слегка нагнулся, руки не видны, зато чётко прорисовывается рельеф плеч. Очертания мышц спины скрывались уже подсохшей майкой, но всё равно угадывались.
Намёк на обнажёнку круче обнажёнки, а, Андреа?
А как обтягивали джинсы… ну, где надо.
– Нас Дженни шваброй вколотит в пол, если с Нэн что-то случится, – Арсений стянул из запасной кипы одну газету, принявшись ей обмахиваться.
Поздравляю, – криво ухмыльнулся сам себе, – ты заглядываешься на тощую задницу главы Подполья. А если верить Джиму, там ещё и шило нехилое. Извраще-е-енец…
А вот интересно, эта краска на всех так действует, или я такой уникум?
– Тогда давай уже быстрее с этой покраской разберёмся, – подпольщик выкинул кота за дверь, слегка наподдав кедом для верности. Вернулся, попутно схватив с холодильника свою кисть.
На покраску ушло ещё два часа. К концу первого вернулся Закери, и работа пошла быстрее. К концу второго Арсений мысленно умолял Кукловода снова открыть дверь во внутренний двор. Настежь. Чтобы холодным ветром с улицы продуло весь коридор и заодно его тяжёлую от жары, краски и бредовых мыслей голову.
Когда они уже собирали заляпанные газеты, вернулась Дженни. Досталось и за кляксы на полу, и за запах краски, и за крысу – бедняга после кота забилась в шкаф с посудой и никак не хотела вылезать. Только после того, как Зак объяснил смысл идеи, девушка сменила гнев на милость. Похвалила мальчишку, сказала, что он молодец и на ужине за старания получит двойную порцию.
– Линяем, – тихо подсказал подпольщик, пока Закери, пряча довольную улыбку, обстоятельно объяснял ей, как «мастер Джек здорово придумал с покраской кухни».
– Понимаешь, Дженни девушка сердобольная… – заговорил «мастер» когда они поднялись на первый пролёт лестницы. – Могла отправить красить весь дом. А я Кукловоду в чернорабочие не нанимался.
– Да я тут тоже как бы не за маляра, – Арсений прислонился к холодной стенке. Пока шли по лестнице, он вовсю пялился на пятую точку Джека – тот шёл впереди, – так что охладиться, пусть и посредством стенки, не мешало.
– Ну да… Дженни как щенячьи глаза сделает, так пиши пропало… Не откажешь. Теперь вот хоть на ужин не являйся. Ну ладно… – он рассеянно взъерошил и без того лохматые волосы. – Пойду. Спасибо за помощь.
Арсений вздохнул с облегчением. Джек ведь мог и дальше разговоры разговаривать, а ему бы – в тишь комнаты, подальше от всяких типов в майках и джинсах.
На нижней ступеньке лестницы, впрочем, подпольщик его окликнул.
– Забыл совсем…
– Чего тебе? – Арсений перевесился через перила.
Иди уже куда-нибудь, иди, а? Холи факен…
Хотя у меня щас тоже та ещё поза…
Чтобы вытрясти из головы, что можно делать в такой позе, пришлось пару раз ей нещадно тряхнуть. Помогло. Почти. Гудеть стало сильнее, это отвлекало.
– Поговаривают, – Джек сунул руки в карманы, с прищуром уставившись на него снизу вверх, – что ты вот-вот соберёшь паззл гостиной с двадцать четвёртым куском. После кухни испытания в целом стали куда круче, значит, и тайник там будет сложнее. Уж маньяк об этом позаботится.
Резонным показалось промолчать – всё равно сейчас на разумное высказывание он способен не был. Подпольщик, кажется, ответа и не ждал.
– В общем, если надо будет подстраховку…
Не договорил. Махнул рукой, ушёл.
Арсений завис, глядя ему вслед – походка далеко не от бедра, но эти джинсы… И ведь не спишешь на то, что давно ни с кем не было. Кэт та же.
Говорил один знакомый – если хочешь оленины, куропаткой сыт не будешь.
Встряхнул головой, сбрасывая ненужные мысли, и поплёлся к себе – рисовать. Правда, он сильно сомневался, что в этот раз будет делать наброски Кукловода.
Кажется, какой-то унылый психолог называл это сублимацией…
====== 10-11 сентября ======
Следующий день выдался заполошным. Принесли недостающие статуэтки для Дженни, последнюю притащила кудрявая девчонка, собирающая сувениры, и, таращась на него, попросила взамен жёлтую ленту для украшения. Пришлось искать ей эту ленту, потом искать клей и подставки для статуэток. Убил пол-утра, зато Дженни была счастлива и сказала, что начинает что-то вспоминать. Искал детали часов для Джека. Зачем подпольщику часы в доме, где для измерения времени с успехом хватало четырёх категорий – завтрак, обед, ужин и спать – Арсений так и не понял. Джек что-то бухтел про подарок отца, но Арсений никогда не понимал смысла предметной сентиментальности. Воспоминания и так есть в голове, ну или в сердце – для романтиков, а вещи… ну да чёрт с ним. Зато, насмотревшись на подпольщика за работой, сделал ещё парочку-другую набросков прямо с натуры – притащил в подвал бумагу и ручку. Джек заметил, что ему совершенно нечем заняться, и послал искать кочерги. На вопрос «зачем» загадочно ответил «надо», после чего вернулся к паянию.
– А что мне с этого будет? – тут же спросил Арсений, пряча наброски в карман.