Дженни… и испытания…
Он начал задрёмывать. Мотнул головой, возвращаясь в реальность.
Чтобы не уснуть, резко раскрыл книгу ребром ладони, вперился в первую попавшуюся строчку.
«Эпиглоттит – это опасное воспалительное опухание надгортанника у входа в гортань. Он проявляется в жаре, расстройствах глотания и утрудненном дыхании…»
– Решил развлечь себя приятным чтением? – Джим, улыбаясь, сел рядом, протянул руки к камину.
– Э… нет. Пожалуй, я лучше потом спрошу у тебя, чем закончилось, – Арсений отмахнулся. Пошарил в сумке, протянул доку последний обрывок. – Правда, я попросил одну девушку помочь мне с поиском… Так что благодарности не в мою сторону.
– Ну что же, – Джим дотянулся до своей сумки, вытащил найденные ранее четыре куска фотографии. Они сложили их на ковре, приложив пятый кусок. – Фотография семьи: отец, мать, двое братьев и женщина в возрасте. Бабушка… или няня. Скорей второе.
– Тебе видней.
Арсений машинально отметил, что на фото неплохая композиция.
– Не найдётся клея? – попросил Джим почти извиняющимся тоном. – И листа бумаги.
Пришлось ещё раз перетряхнуть сумку. Потом он смотрел, как док аккуратно склеивает фотографию – кусочек к кусочку.
– Спасибо, ты помог избежать серьёзного межфракционного скандала, – сказал, спрятав готовое фото в свою сумку. – А я не подумал, что опять заставляю тебя проходить кучу испытаний. Просто я и моя фракция пытаемся понять этот дом и Кукловода. Кто он, что у него было за прошлое, как он пришёл к такому пониманию свободы. Ничего не берётся из ниоткуда, у всего есть обоснование, – он повёл рукой перед собой, как бы в подтверждение мысли, – в том числе и у того, что Кукловод запер нас в этом доме. Может быть, эта фотография станет ключом к истории.
Арсений сонно кивнул.
Всё как думал
Мягкая агитация
Джим слегка нахмурился.
– В следующий раз я лучше попрошу проходить испытания кого-нибудь другого. Покажи-ка руки.
Попытки протестовать провалились. Его заставили пересесть на диван и тщательно перебинтовали. Ладони под повязками почему-то тут же начали чесаться. Арсений принялся утрированно охать, изображать из себя умирающего и заваливаться на спинку дивана. Сначала Джим строго приказал ему не дурачиться, потом начал смеяться. Под конец Арсений заявил, что, если уж он так помог фракции, то пусть его наградят аскорбинкой.
– Две штуки, больше не проси, – Джим пригрозил ему пальцем, когда Арсений попробовал было самовольно потянуться к банке с витаминами. – Дженни сказала, ты и так постоянно грызёшь леденцы. Предупреждаю, я хирург, а не дантист, заболят зубы – пойду методом Джека. Полбутылька эфира, одни плоскогубцы – ни боли, ни зубов.
– Ну вот, – Арсений сел прямо, – теперь мне будет сниться ночами, как Джек гоняется за мной с плоскогубцами. А ещё…
Он хотел сказать ещё что-то в тему, про зубы, но неожиданно вспомнил о надписи в прихожей. Перевёл взгляд на Джима.
– Тут такое дело… Ты же интересовался туманом в прихожей?
Через полминуты они уже были на месте, а док, строго сказав, что не позволит ему сегодня больше резать руки, захлопнул дверь для испытания. Упрямое «HELP», впрочем, проявляться не спешило.
После пяти испытаний Джим объявил перерыв.
– Давно пора, – Арсений скептически смотрел, как он перематывает исколотую руку. – Да и потом, может, мне просто привиделось.
– Не знаю, – последователь покачал головой, кинул усталый взгляд на «тыл» лестничного пролёта. – Если бы это сказал Закери, я бы поверил. Но ты…
– Тогда это просто меня любит местный призрак. Ну, – поспешил пояснить, поняв, что шутка не удалась, – тот туман, который тут объявляется. Взял и оставил для меня тайное послание на стенке.
– Ладно, как-нибудь ещё попробуем, – док в последний раз оглядел стену. – А сейчас тебе лучше отдохнуть.
В голову Арсения закралось подозрение, что Джим возьмётся проходить испытания в одиночку, но нет: когда он возвращался из кухни после ужина, прихожая была пуста. И, как и следовало ожидать: в полутьме на наклонной стенке медленно проявилась злополучная надпись.
Вот и думай – то ли я свихиваюсь потихоньку, то ли призраки меня и вправду любят.
Первое предположение показалось уставшему Арсению куда вернее.
Надпись повисела секунды три и медленно исчезла – как будто не было.
Джон Фолл спал. «Грозное особнячное божество», как величал его Арсень, предавалось обычному человеческому сну, с беспокойным ворочаньем и невнятным бормотанием. В последнее время кошмары о прошлом снились ему всё чаще, мучили, не давали нормально высыпаться. В редкие ночи, такие, как эта, когда кошмары сменялись просто на непонятную сонную муть, Джон почти отдыхал.
Тихо.
Мало какому гению взбредёт в голову проходить испытания в два ночи. Даже подпольщики предпочитали проходить, если совсем уж ночь нужна, либо поздним вечером – в полночь, в час, либо ранним утром – не раньше пяти. Особенно хитрые почему-то останавливались на четырёх часах. Легенда, что Кукловод спит с полуночи до пяти, не раз опровергалась, но и не исчезала.
В то, что великий Кукловод не спит вообще, верить никто не хотел, к вящему огорчению последнего. Очень уж он старался обозначить свой образ как всевидящий и вездесущий.
На тумбочке, стоящей в голове кровати, мягко засветилось некоторое подобие будильника.
Джон нахмурился. Будильник стоял рядом с головой, и проигнорировать всё усиливающееся свечение было сложно. Плюс ко всему из недр сего электронного деспота донеслось тихое позвякивание. В другой ситуации этот звук можно было бы отнести к приятным, если бы он не будил его каждый раз, как кому-нибудь приспичит «проходительствовать» или просто шляться по комнатам во время его сна. Полезная вещь, конечно, в связи с участившимися диверсиями Подполья...
С трудом подавив желание накрыться одеялом с головой, Джон приподнял голову и вперился в мерцающий экран левого монитора.
Будильник был соединён непосредственно с компьютеризированной громадой, следящей за происходящим в особняке. Сейчас он отреагировал на то, что кто-то зашёл в гостиную. Пока только зашёл, ну, то есть, открыл дверь.
Кто-то… с… фонариком
Зябко кутаясь в одеяло, Джон умостился в кресло.
На мониторе творились интересные вещи. Арсень – один, без Джека – стоял в проёме открытой двери и ощупывал комнату лучом фонарика. Так делали все, кто приходил в комнаты ночью: времени на испытания стало куда меньше, и, чтобы не дезориентироваться, когда начнётся отсчёт таймера, стоило заранее осведомиться об общем положении вещей в комнате. Джон считал это мудрой позицией. Джек – нет, но он так и не делал никогда.
Арсень.
Вчера вечером этот юный нахал собрал паззл гостиной. Судя по тому, что он вышел ночью один – учитывая его любовь к здоровому сну и компании Файрвудов – пришёл грабить тайник Кукловода.
Будет ему тайник.
Дверь-кровопийца взяла свою плату и захлопнулась.
Джон включил микрофон.
– Странно видеть тебя совершающим глупости без главы Подполья.
– Куда большей глупостью было бы потащить его с собой.
– Не соглашусь, – Фолл подавил чудовищный зевок. Хотелось спать, а нужно было язвить. Грустное положение дел. Вот Кукловод бы справился, легко. – Тебе не помешал бы помощник. Да ты и сам это поймёшь, если посмотришь на таймер и соотнесёшь время с количеством пунктов в списке.
Левое веко, и без того бессовестно подёргивающееся, потяжелело совсем уж сильно. Джон потянулся к кипятильнику – без крепкого чая он заснёт на половине следующей фразы.
– Справлюсь.
Судя по тону, марионетка была настроена поогрызаться. Или просто сосредоточилась на сборе предметов: вон как резво скачет по комнате. Миниатюрный Арсень на мониторе, бурча что-то неразборчивое себе под нос, прыгал у окна, стараясь подцепить болтающийся наверху зонт. Джон ему почти посочувствовал.