После этих слов док залез под одеяло и выцедил остатки воды из стакана. Идти за новой было лень, а до девяти у него было как минимум ещё полтора часа.
– Мелки-и-ий, сгоняй за водой… – простонал Арсений с дивана. Он сидел, откинувшись на спинку и приложив ко лбу мокрую тряпку. Рядом в такой же позе развалился Джек, только ко лбу прикладывал донышко вазы.
Скорей всего, в ответ на просьбу Закери показал ему язык. Но поднимать голову с диванной спинки было выше человеческих сил.
– Ну не будь извергом… – повторил попытку Арсений, слушая шебуршание пацанёнка – с утра Дженни уже успела припрячь его собирать мусор в гостиной.
– А вот буду, – пробормотал Зак и что-то с грохотом уронил на пол. Джек едва не подпрыгнул на диване, поморщился.
– Зак, – прохрипел едва слышно, – с тебя пару бутылок притащить не обломится… на кухне есть.
– Ладно, – пробормотал мальчишка, нехотя выходя в коридор. – Я быстро, мастер.
– Я больше не буду пить, – раздельно произнёс Джек. Донышко вазы помогать перестало, нагревшись о его лоб, и подпольщик приложил вазу боковиной.
– Угу, – Арсений отложил тряпку. Пошарил в кармане толстовки, сунул в ладонь подпольщика тот самый пистолет из тайника. – Лучше сразу.
– Ты, блин, нашёл время…
– Угу…
Пришлось снова откинуться на спинку. Голова разваливалась, после половины утра, проведённых в обнимку с унитазом, легче нисколько не стало.
Джек щёлкнул чем-то, тихо хмыкнул, вроде бы спрятал пистолет в карман.
– Пуль нет… – глубокий вздох. – Кукловод, сука… чтоб ему так же… – невнятное бормотание. – Есть что холодное ещё?
– Табурет. Один удар – и проблем уже нет, – Арсений прикинул, сейчас вставать или с тошнотой ещё удастся некоторое время бороться. Подумав, что от попыток шевелиться тошнить начинает ещё сильнее, остался на месте.
– Да где Закери с водой… – подпольщик, тяжко вздохнув, сполз на пол, к подножию дивана. Разлёгся там, на прохладном полу, заговорил невнятно, – я ж подохну… С утра уже полведра выхлебал…
– У меня с утра вообще галлюцинации были.
– Что, явился маньяк в небесном сиянии?
Арсений вяло попытался пнуть подпольщика, но даже на это сил не было.
– Смешно зашибись. На картине… Ну в комнате которая… С видом особняка… там мыши бегают.
– Какие ещё мыши?..
– Да откуда я знаю, – в голове шевельнулось что-то смутное из области эзотерики. – Очевидно, что астральные…
– У меня картины в комнате нет.
– Штук пять пробежало, а потом бежать пришлось уже мне. До сортира.
– Да какие мыши, к чёрту? – не выдержал Джек, выдрал из вялой руки Арсения мокрую тряпку – тот намочил её в тазу, но до лба не донёс. – Ты вообще хоть что-то со вчера помнишь?..
– Замок открыли… – пробормотал Арсений, из-под полуприкрытых век уставившись в линию схода потолка и стены. – И всё, туман. Как отрезало.
– Ну вот. Я даже замок не помню… И что, удачно открыли?
Картина в гостиной напомнила Джиму университетскую практику. Два трупа с вяло подрагивающими конечностями – сказываются остаточные импульсы. Разве что трупы обычно не переговаривались – хоть и вяло – но это можно было списать… да хоть на чревовещание. Один в один картина.
Дженни сказала, что Закери прибегал за водой, а она отправила его прочищать засорившийся с утра слив в ванной. Он это уже умел, а больше дееспособных граждан, способных на такой подвиг, не наблюдалось. Когда Джим предложил свою кандидатуру, услышал бормотание на тему гвоздей и микроскопа и был послан помочь умирающей братии.
Если бормотание Дженни ему даже в какой-то мере польстило, то услышанное в гостиной…
Не помнит, да?
И облегчение. Джим сам удивился от того, какой огромный камень свалился с его сердечной мышцы после этих слов Арсеня.
Он бы и сам не прочь забыть.
Наверное.
– Держи, – он осторожно втолкнул прохладную бутылку в ладонь брата. Потом отобрал – тот со стоном потянулся прикладывать её ко лбу. Открытую. – Тебя напоить?
– Спаси-и-итель… – прохрипели в ответ неразборчиво.
– А чё его первого? – у второго лежащего в позе трупа прорезались зачатки голоса. Очень хриплые зачатки. – Мне, может, хуже.
– Обломись. Мой брат.
Глава Подполья с удовольствием забулькал благодатной жидкостью. Вода стекала по подбородку, капала на пол, но голову печальный страдалец повернуть поудобнее не соизволил.
– Нахрена я к тебе пошёл? – Арсень совсем закручинился. Правда, интонации и мимика не сменились, поэтому кручина выражалась исключительно глазами. – Вот если б я к нему пошёл, он бы меня первым напоил.
– Щас.
Джек напился, и Джим переключился на Арсеня. Теперь у Арсеня был занят рот, зато глава Подполья мог возмущаться свободно:
– Обойдёшься. Кровные, значит, узы…
– Арсень, ты выбрал фракцию?
Обидно было терять… такого замечательного человека. Но он знал, что так и будет.
Знал же, да?
Арсень оттолкнул бутылку, кое-как сумел сесть прямее.
– Выбрал, – выдохнул облегчённо. Облегчение явно относилось к выпитой воде, а не к теме разговора. Поднял голову, встретив взгляд Джима, – ты извини… Но долго сидеть и мозговать – не по мне. Я так рулетом свернусь от скуки.
– Ты сейчас от похмелья рулетом свернёшься, – из-за края дивана показалась рука Джека. Ухватилась за край. Замерла. – Джим, ты это… агитация только до выборов!
– Я просто спросил, – Джим пожал плечами. Чего переживать, если выбор был очевиден почти что с начала? – Джек, ты спутал агитацию и верификацию. Арсень, допивать будешь?
Арсень согласно забулькал остатками воды.
Вечером Арсений в компании подпольщика всё-таки дособирал паззл подвала. Джек всё удивлялся, как это он умудрился даже на пьяную голову такую ерунду собрать из обычных кусков ДВП – хорошо хоть не сломал. Но в итоге мозаика была благополучно собрана, картинка с тайником проявилась. Тут же нарыли в бездонном сундуке Арсения всё необходимое – запасной бинт, два фонарика и маленький бутылёк перекиси водорода. Увидев последний, Джек как-то странно позеленел.
– Да перекись это, – поспешил успокоить Арсений, закрывая крышку сундука. – Спирт теперь только у Джима есть.
Джек глянул на него волком.
– Блин, ты можешь эту дрянь не упоминать?!..
Припрятав паззл и обсудив завтрашнюю вылазку, подпольщик собрался уходить. У двери только заметил, что что-то уж очень маньяк новенького любит – швыряется двадцать четвёртыми паззлами. Пригрозил ещё раз, что лучше Арсению одному в тайник не соваться. Ушёл.
Делать ничего не хотелось.
Арсений уставился на картину. Мышей не было, конечно. Как с утра увидел, так и не было. Значит, и впрямь с похмелья померещилось.
Оставалось махнуть рукой на всё и плюхнуться на кровать.
А что, Джек прав. Почему именно я нахожу эти пресловутые двадцать четвёртые куски? И во внутренний двор Кукловод меня выпускал… не от доброты ж сердечной.
Арсений кинул быстрый взгляд на затаившуюся в углу камеру.
Тебе что надо, маньячина? Явно не интересных диалогов о живописи…
На лесенке, ведущей в его комнатку, послышались чьи-то шаги. Не Джека – тот либо топал как индийский боевой слон, либо вообще ходил бесшумно. Пришлось сесть.
Джим не решался постучать.
Он вообще не был уверен, что поступает верно, придя к Арсеню: они не друзья, знакомы всего ничего, они теперь даже не в одной фракции. А воспоминания о ночном происшествии ещё более подтачивали его решимость. Всё склонялось к тому, что лучше уйти и не беспокоить человека своими проблемами, но ему очень нужен был совет.
Больше пойти было не к кому, как ни печально было это осознавать.
Собравшись с духом, Джим было занёс кулак для стука, но дверь (последователь старался не думать, что ещё менее суток назад был прижат к ней хозяином комнаты) распахнулась прямо перед его носом.
– Э-э-э… здравствуй… – о том, с чего начать беседу, подумать он не успел, – я знаю, ты не в моей фракции, но могу я рассчитывать на твою помощь?
– Можешь, только не на пороге. Я её на пороге оказывать не люблю, – Арсень отошёл в сторону, пропуская гостя в комнату.