«Я уложила ребенка и оставила его с няней, а сама поехала с приятелем, который раньше заехал за мной, поужинать в ресторан. Мы выбрали «Мирапон», и я вошла первая, пока мой друг ставил машину. Макс, – мистер Лейтон, – находился в баре. Он был чем-то взволнован. Мы не разговаривали. Я прошла через зал. Мы быстро поужинали, и человек, сопровождавший меня, заговорил с каким-то знакомым, а мне их беседа показалась скучной.
В зале было душно, мне захотелось на улицу, и я пошла к реке подышать воздухом. Пройдя по аллее, которая ведет к ресторану, мимо двух домов, я услышала голоса. Я узнала голос Макса, он спорил с другим мужчиной. Я слышала, как он называет Бэнкрофта по имени, но не могла понять, о чем они говорят. Макс терпеть не мог Дэвида Бэнкрофта, как вы уже слышали. Он с ним старался никогда не иметь дела, и в лучшем случае бывал холоден и вежлив. Так что меня не удивило, что они ссорятся. У Макса ужасный характер, и он часто без разбору обрушивается на кого попало. Я решила сразу же вернуться, чтобы не встречаться с Максом, раз он в дурном настроении. Больше я о нем не вспоминала, пока утром не услышала новость. Я, разумеется, страшно огорчилась, но сочла необходимым позвонить в полицию и сообщить все, что мне известно».
Прокурор уточнил кое-какие детали, чтобы установить точное время, и так далее. 3атем адвокат Макса устроил перекрестный допрос. Видимо, здесь София и запуталась, и, скорее всего, прокурор это предвидел. 3адав несколько общих вопросов, касающихся ее показаний, он установил, что было очень темно, и что она не видела ни Макса, ни Бенкрофта, но решила, что слышит их голоса, и потом перешел непосредственно к убийству:
« – Миссис Лейтон, подтверждаете ли вы, что разведены с мистером Лейтоном после пяти лет супружества, два года из которых вы жили раздельно, и что мистер Лейтон возбудил против вас иск о передаче под его опеку вашего трехлетнего сына Дэниела?
– Да.
– Верно ли, что дело о разводе возбудил мистер Лейтон?
– Да, но...
– Как я понимаю, поводом послужили ваши близкие отношения с его двоюродным братом, Робертом Лейтоном?
– Он не смог этого доказать! Он воспользовался...
– Будьте добры, скажите, кто сопровождал вас вечером тринадцатого апреля, когда был убит Дэвид Бэнкрофт?
– Роберт Лейтон.
– Спасибо, миссис Лейтон. У меня больше нет вопросов...»
Я плохо разбираюсь в законах, но, если бы я была юристом и все это услышала, я бы, наверное, сразу выкинула в мусорную корзину показания Софии. Прокурор вторично допросил ее, пытаясь восстановить доверие суда, но это было уже бесполезно. В деле отсутствовали прямые улики. Адвокат умело представил Макса как человека с прекрасной репутацией, неудачно женившегося и не расторгавшего брак только ради ребенка. Прокурору не удалось заставить его потерять присутствие духа, хотя он и задавал жесткие вопросы. Макс отвечал ему просто и без колебаний. Наконец дело было передано на рассмотрение присяжных. Они размышляли два дня и вынесли приговор. «Не виновен». Я с облегчением вздохнула, дочитав до конца. Можно только догадываться, что пережил Макс за три недели, пока длился процесс, и еще два дня, которые решили его судьбу.
А потом его отпустили, и он узнал, что Дэниел утонул. Я закрыла папку трясущимися руками. Все, что я прочитала, отнюдь не свидетельствовало о том, что Макс мне солгал. Кроме... кроме того, что Гастон слышал в Ницце.
С подъездной дорожки донеслось тарахтенье мотора, и я подняла голову, ожидая увидеть Пег и Льюиса с мальчиками, но с испугом поняла, что приехали мои родители. Вот уж чего я никак не ожидала! Я медленно поднялась, с трудом соображая, как мне им объяснить, что я тут делаю. Мне даже и в голову не приходило, что я могу сказать им правду, это только огорчит их. Я пошла им навстречу.
– Клэр! – папе с его ростом всегда нелегко вытаскивать ноги из машины, – как ты здесь очутилась? Погоди, дай-ка я угадаю. Тебя замучила французская жара, и тебе захотелось помокнуть под английским дождиком! – Он захохотал и крепко меня обнял.
– Привет, папа! – так чудесно было оказаться в его руках, и на мгновение я снова ощутила себя маленькой девочкой, уверенной, что он не даст меня в обиду.
– Клэр, родная! Как я рада видеть тебя! – они по очереди передавали меня друг другу.
– 3дравствуй, мамочка.
– Ну что мы стоим здесь? – не выдержал папа. – Дело близится к пяти, и я очень хочу чайку.
– По-моему, он очень хочет виски, – засмеялась мама. – А я очень хочу услышать, что у тебя новенького.
– Честно говоря, – начала объяснять я им, заваривая чай, – я приехала сюда совершенно без всякой цели, просто чтобы сделать перерыв. Я привезла с собой Гастона, у него каникулы.
– Мы здесь недавно, – произнесла я, чувствуя угрызения совести от того, что приходится врать. – Все получилось совершенно неожиданно. Мы вдруг собрались и поехали. Пег была удивлена не меньше, чем вы. – По крайней мере хоть это было правдой.
– Милая, это замечательно! И сколько вы можете погостить?
– Я... я точно не знаю. Недолго. А вы-то почему вдруг появились? По-моему, и вас Пег не ждала?
– Да, мы не предупредили. Но мы возвращались из Йоркшира и, раз уж проезжали мимо, решили остановиться и взглянуть на Пег и близнецов. Какой приятный сюрприз увидеть заодно и тебя! – не переставал радоваться папа. – Ну, рассказывай, как твои успехи.
– Идите в гостиную, а я сейчас приду. – Я взяла поднос и понесла его, надеясь, что они не заметят, как позвякивают чашки из-за того, что у меня дрожат руки, и услышала, как папа говорит что-то маме вполголоса, а она что-то едва слышно отвечает.