Иногда волнуется. Иногда прерывает проповедь и, указывая на дарохранительницу, говорит голосом, который не может не потрясти: "Он там". Он со своими прихожанами на ты, он говорит с ними их языком, прибегая к понятным для них сравнениям.
Едва ли стоит безоговорочно утверждать, что арсский пастырь не был умен. Его проповеди написаны живым языком и обладают удивительной силой убеждения.
Вот как он на примере типичной семьи обличает леность на молитве: "Дома им никогда не придет в голову прочесть "Благослови" перед едой, или поблагодарить Бога по окончании еды, или прочитать молитву "Ангел Божий"[7]. А если они и молятся по старой привычке, то при взгляде на них вам станет не по себе: женщины читают молитвы, хлопоча по дому и громко обращаясь к детям и слугам, мужчины вертят в руках шляпы и береты, как будто бы смотрят, не прохудились ли они.
Они думают о Господе так, как будто уверены, что Он не существует или представляет собой что-то смехотворное".
О любви Божьей он говорит так: "Господь наш на земле подобен матери, несущей дитя свое на руках. Это дитя злое, оно пинает мать, кусает, царапает ее, но мать не обращает на это никакого внимания: она знает, что если бросит его, то дитя упадет, потому что не может ходить самостоятельно.
Таков наш Господь: Он терпеливо переносит все наши выходки, всю нашу наглость, Он прощает нам все наши глупости и, несмотря на нас самих, сострадает нам".
О гордыне он говорит: "Вот человек, страдающий, раздираемый сомнениями, возмущающийся. Он хочет владычествовать надо всеми, он считает, что представляет собой ценность. Кажется, он хочет сказать солнцу: "Уйди с неба, я буду вместо тебя светить миру…". Настанет день, когда этот горделивый человек обратится всего лишь в горстку пепла, и река за рекой унесет его прочь… до самого моря".
На этом основано служение арсского пастыря. Иногда он говорит им: "Мы ждем-не дождемся, как бы отделаться от Господа, как от камушка в башмаке", или же: "Несчастный грешник подобен тыкве, которую хозяйка разбивает на четыре части и видит, что она кишит червями" или: "Грешники черны, как печные трубы". — Но одно дело — приводить примеры из проповедей и бесед, а совсем другое — видеть и чувствовать, как эти слова рождаются в его сердце, как они пронзают его душу.
Достоверно одно — выходя из церкви, все говорили: "Ни один священник никогда не говорил нам о Боге так, как наш".
Сам его епископ замечал: "Говорят, арсский священник неучен — не знаю, верно ли это, но достоверно знаю, что Святой Дух просвещает его".
Его пастырская деятельность (помимо основания приюта для девочек-сирот и впоследствии института для обучения юношества) разворачивается в трех направлениях, в которых он сразу же увидел признаки глубокого кризиса веры во Франции той эпохи.
С одной стороны, это работа по праздникам и привычка к богохульству как самые разительные признаки практического атеизма — фактического отрицания Бога, вера в Которого исповедуется на словах.
Жан-Мари Вианней знает, что его крестьяне работают по праздникам из корысти, лишая время и жизнь их человеческого содержания. Недаром парижские господа пытаются тем временем отменить выходные и праздники и заменить их "десятым днем", светским выходным днем, лишь бы люди забыли о дне Господнем и о церковных праздниках.
Арсский пастырь не успокоится, пока не сможет в отчетной книге прихода записать, что в праздничные дни прихожане работают "редко", и пока приезжие не будут с удивлением наблюдать, как три возчика пытаются справиться с разъяренной лошадью, опрокидывающей телегу, не выходя из себя и не богохульствуя. Эта сцена их так удивила, что они описали ее в дневнике путешествия.
Кроме того, святой пастырь ведет борьбу с кабаками, о которых он говорит как о "заведениях, чей хозяин — дьявол, школе, где ад излагает свое учение, где продаются души, где разрушаются семьи, где подрывается здоровье, где вспыхивают ссоры и совершаются убийства".
Не будем спешить с улыбкой. Представим себе деревню с 270 жителями, где целых четыре харчевни, две из которых находятся рядом с церковью.
Подумаем о том, что по воскресеньям люди вместо того, чтобы идти в церковь, идут туда и проводят там долгие вечера и ночи вместо того, чтобы проводить их у себя дома. Подумаем о том, что именно там идет торговля единственным наркотиком того времени — вином; о том, что там спускаются деньги, заработанные для семьи; о том, что там завязываются ссоры и зарождается вражда.
Проповедь и деятельное вмешательство приходского священника привели к тому, что сперва были закрыты два кабака рядом с церковью, а потом и два остальных.