…И церковный раскол 17 века, и раскол 1917 года шаг за шагом подвигали страну к пропасти. Ещё одно тектоническое содрогание Россия не переживёт.
Предстоятель
Предстоятель Русской Православной Старообрядческой Церкви митрополит Московский и всея Руси Корнилий ведёт иноческий образ жизни. Всем существом своим он верит в Бога. Может быть, поэтому возле него чувствуешь себя как у лампады, которая даёт свет и тепло.
– Ваше высокопреосвященство, хочу нашу беседу начать с того, что меня больше всего поразило. На выставке в Христорождественском соборе на видном месте представлена крупным планом фотография, на которой вы запечатлены вместе с известной отшельницей Агафьей Лыковой. На этом снимке даже что-то вас роднит. Расскажите, пожалуйста, историю фотографии.
– Агафья Лыкова для нас, для старообрядцев, фигура очень знаковая. Вот мы читаем иногда жития святых, и это на сегодняшний день такой образ. Агафья Карповна живёт в окружении дикой природы, в таких условиях, в которых только Бог может её спасти. Кошки вместе с ней живут, собака есть, и козы. Она простая, добрая, всё делает с улыбкой, работает с утра до вечера, все время молится. Говорит: «Как тятенька мне показал, так и молюсь по тому правилу целый день».
– Она старообрядка?
– Да, она старообрядка, хотя любой верующий человек достоин уважения, даже вне зависимости от того, какой веры он придерживается. Она исповедуется, причащается. Родители Агафьи ещё до войны ушли в леса из-за гонений на веру. Сейчас у нас Агафью окормляют два священника, один из Оренбурга, а другой из Усть-Каменогорска, но дело это очень трудное. Дороги туда нет, добраться можно только по воде, на лодке, либо по воздуху, на вертолете. Это лесной массив Абаканского хребта, на реке Еринат.
Сейчас Агафье Лыковой 74 года, ей, конечно, помогают, но вы сами понимаете, что при таком солидном возрасте на лесной заимке трудно жить одной.
– В любом возрасте, наверно, трудно жить в лесу…
– Помню, спрашиваю у неё: «Агафья, как тебе, не страшно тут одной?» Она мне отвечает: «Ой, как страшно!» – а сама светла лицом, с улыбкой продолжает: «Случай был недавно. Вечером иду, тропинка маленькая, вдоль реки, медведь навстречу надвигается, громадный, я тихонько говорю: “Господи, Исусе Христе, сыне Божий, помилуй меня грешную” – медведь уже был шагов за двадцать от меня, но развернулся вдруг и убежал, будто его не было».
Так вот Господь её хранит. И много было таких случаев, когда она молитвой спасалась от болезней и от зверя дикого.
– На фотографии у вас в руках лопата. Что вы посадили на лесной заимке?
– Это эпизод был небольшой. Агафья Карповна копала грядку под морковь, лопату оставила, они с отцом Владимиром ушли в дом, а я для зарядки что ли эту грядку вскопал, пока длилась исповедь. Она потом пришла, посмотрела, поблагодарила меня.
– Удивительно, конечно, на какие жертвы идут люди, чтобы веру свою сохранить. Можно ли представить вашу Церковь в цифрах?
– Вопрос вроде и простой, как бы арифметический, и в то же время сложный для понимания в духовном смысле. Если по-простому говорить, то есть официальная статистика. У нас десять епископов, десять, соответственно, епархий, около 300 приходов, больше всего, разумеется, в России, но в Молдавии, на Украине, в Белоруссии и в Казахстане тоже есть старообрядцы.
У нас 150 священников и дьяконов, два монастыря, один женский, там сейчас 15 монахинь, это рядом с Угличем в Ярославской области, и один мужской монастырь, в Саратовской области, мы только начинаем его восстанавливать. Но я хочу сказать, что Церковь – это не арифметический вопрос. Церковь – это совокупность живых и тех, кто ушел из жизни. Церковь начинается с апостольских времён, через Византию она пришла в Россию, тогда была Русь, и первым старообрядцем, по нашему пониманию, был князь Владимир. Потом целая плеяда мучеников и святых, Сергий Радонежский например… К чему я подвожу? Старообрядчество – это основа православия, мы не протестанты, у которых нет корней, нет исторического основания, мы незримой нитью связаны с апостольскими временами.