— Виточка, мне это очень нужно. Поработаешь немного у нас, у меня и поживешь. А уж заканчивать будешь в Киеве.
— Так у вас там опасно, — возразила она.
— Не слушай пропаганду. Все будет нормально. Это я гарантирую. Кроме того, я хорошо заплачу.
— Да ну, дядя Юра, неудобно.
— Никаких неудобств. Я не бедный человек, а вам, молодым, нужны деньги. Так что не возражай и дай знать, когда приедешь. Ехать лучше на Мариуполь. Там тебя встретят и привезут. То же, я тебя уверяю, будет и в обратном порядке.
Она согласилась. Юрий Петрович после института долго дружил с отцом, да и к ней всегда относился хорошо — делал подарки, поздравлял с днем рождения и праздниками. И ей неудобно было отказать. Уже по дороге к Мариуполю у нее стало меняться настроение. Люди, которые ехали домой, постоянно говорили об обстрелах восточного района, дэнээровцах в городе, расстреле здания полиции. Все выглядело не так, как она слышала по официальным каналам. Люди не понимали отношения власти к войне, считали себя заложниками ситуации и практически, ни во что уже не верили. Разговоры о том, что не сегодня-завтра Мариуполь захватят, возникали систематически, и это доставало жителей до такой степени, что они уже не знали, чего ждать. Понятно, что это делала российская пропаганда, но многие в это верили. А вот в быстрое окончание войны не верил никто. Разговоры Вику сильно растревожили.
На вокзале ее встретил водитель Юрия Петровича и, забрав чемодан, усадил в сияющую «Тойоту». Кожаные сидения и великолепный салон авто говорили сами о себе. Хозяин это любил. Блок-посты проехали спокойно. На украинских их просто расспрашивали, а уже возле Донецка на постах ДНР водитель выходил из машины и что-то показывал военным. Пропускали без задержек. Донецк сильно не изменился. Ходил транспорт, люди шли по своим делам, и, казалось, ничего плохого не происходит. Только вот флаги ДНР и различные призывы за «русский мир» немного меняли ситуацию.
Юрий Петрович встретил ее, как самодержец любимого вассала:
— Ну, заходи, дитя, заходи. Как видишь, все спокойно и ничего не надо о нас выдумывать.
Вышла Наталья Ивановна, его жена, полная цветущая женщина. Она обняла Вику, поцеловав в щеку, и
упрекнула мужа:
— Милый, как там, в русских сказках: «Накорми, напои, а уж потом говори о делах».
Они пошли в гостиную, где домработница и кухарка накрывали на стол. Обед прошел за обычными разговорами о родных, жизни, планах. Наконец после чая Юрий Петрович показал ей стену в гостиной и сказал.
— Портрет должен быть на ней. Размер подумай, но не маленький. На нем я и Наталья Ивановна. Ну, и о композиции подумай, чтобы оригинально и, как говорят, в историю, на века. Думаю, что наш род будет долго процветать.
Он рассмеялся.
— Ну, иди, устраивайся и отдыхай. Завтра начнем.
***
Утром они обсуждали детали, Вика набрасывала эскизы, просила то Юрия Петровича, то Наталью Ивановну попозировать. Словом, обычная рутинная подготовительная работа. Потом она долго работала над эскизами в своей комнате, меняя и улучшая их. Вечером, как правило, семейный ужин и монолог Юрия Петровича. Так продолжалось три дня.
***
Она уже заканчивала подготовительную работу, как вдруг к ней зашла служанка и сказала, что ее просят выйти к воротам. Какая-то проверка, хотят что-то спросить. Она оделась, сунула свой маленький второй телефон, с которым никогда не расставалась, в карманчик кофты и вышла. У ворот возле микроавтобуса стояло двое мужчин в камуфляжной форме. Увидев ее, они попросили подойти и сказали, что нужно выяснить кое-какие обстоятельства. Виктория ответила, что она здесь в гостях по приглашению Юрия Петровича и пусть обратятся за объяснениями к нему. Но первый, здоровый молодчик, внезапно взяв ее за руку, дернул на себя и, обхватив вокруг талии руками, поднял и понес в микроавтобус. Виктория закричала и начала сопротивляться, но здоровяк затолкнул ее вовнутрь и наставил автомат.
— Пикнешь — пристрелю!
На улице закричала вышедшая горничная. Но второй, уже в годах военный, что-то резко ей сказал, и она затихла, закрыв лицо руками. Машина тронулась. Они повезли ее вверх по улице, слева осталось здание рынка, и на улице Артема свернули направо. Проехав немного, повернули к какому-то административному зданию и заехали с торца. Ее завели вовнутрь, но не повели по коридору, а спустили вниз, в подвальное помещение. Там было плохо видно, какой-то свет проникал от закрытого старой мебелью окна. Поэтому она еле разобрала, что было вокруг. У стены стоял диван, на котором сидела женщина и, молча, смотрела на нее. Виктория первая поздоровалась и спросила ее: