— Что это такое? Вы кто? Почему мы здесь?
Женщина рассказала, что это здание горадминистрации, а что сейчас здесь — не знает. А ее арестовали за членство в оппозиционной партии. Сама она филолог Донецкого университета.
— И ведь сама, дура, осталась, верила, что это наше освобождение, будет лучший русский мир. И на тебе!
— Освобождение от чего? — спросила Виктория.
— Теперь уже не знаю.
Виктория вспомнила о телефоне, она быстро ушла в угол подвала и набрала Елену. Быстро и коротко рассказала ей. Уже в почти разряженный телефон она услышала слова подруги: «Со всем соглашайся, становись хоть террористкой ДНР. Держись. Я скоро буду!» Спрятав телефон в старой мебели, которой было забито половину помещения, она вернулась к собеседнице.
— Ты где была? Не в туалет ходила?
Виктория кивнула.
— Ты это не вздумай. Надо проситься наверх, в нормальный туалет, а то если узнают, будут проблемы. Меня предупредили.
Через несколько часов им принесли поесть. Виктория обратилась к пришедшему мужчине, просила передать о ней Юрию Петровичу, говорила, что это какая-то ошибка. Но он ей ответил строго и коротко:
— Завтра!
Наутро ее позвали наверх, и парень в военной форме с нашивками ДНР привел ее в кабинет на первом этаже, недалеко от подвала. Сидевший там мужчина был одет в гражданскую одежду, плохо выбрит и, видно, с похмелья. Он глянул на нее своими бесцветными глазами и сказал:
— Мы все о тебе знаем. Знаем, зачем приехала и к кому. Но у нас есть к тебе поручение. Понимаешь, ты, курица, у республики, молодого государства, которое борется против хунты за свою свободу, есть к тебе поручение. Нам надо нарисовать портреты вождей государства и несколько плакатов для оформления центральной площади. Выполнишь работу — гуляй куда хочешь. А то можешь и остаться. Ты девка молодая, найдем тебе бойца-героя, и будешь создавать искусство новой республики.
Ему так понравилась собственная мысль, особенно о первых основателях культуры ДНР, что он об этом разглагольствовал почти два часа. Виктория устала, она молча, кивала головой. Он выглянул в коридор и позвал дежурного:
— Отведи! — и, обратившись к ней, сказал: — Завтра начнем. Чтобы сразу за дело. Она вернулась в подвал, села и заплакала. Она проклинала Юрия Петровича, его дурацкий заказ, свою
неосмотрительность. Женщина ее утешала, говорила, что все образуется. Немного успокоившись, она задумалась. Все ее существо пронзила ясная и страшная мысль: так вот в чем ужас сталинских репрессий 1937 года! Жуткая звериная диктатура незаметно, скрыто угнетает людей. Большинство ничего не видит и не знает, они живут обычной жизнью. Им кажется, что вокруг прекрасная и свободная страна. Это ежедневно планомерно вбивает им в мозги мощная государственная пропаганда. А в это время отдельных граждан, кого это не устраивает или в ком сомневаются, государственная репрессивная машина ломает и уничтожает. Лишает всех прав и самого человеческого достоинства, доводя их до скотского состояния и рабского подчинения. Причем делается это не на виду, а тайно, в специальных лагерях и тюрьмах. И, наверное, со временем все это чувствуют. Человек живет каждый день с этим страхом, он въедается в его кожу, в каждую клетку тела. Более страшной, поистинне сатанинской системы для людей нельзя придумать. Ибо в такой системе человек превращается в животное. «Кошмар, — подумала она, впадая в сонный бред, — не могу поверить, что все это происходит со мной».
***
На другой день их пригласили вдвоем. Тот же «поэт диктатуры» начал наставление.
— Так, писательница, — обратился он к женщине. — Тебе повезло, будешь исправляться работой на республику. Ты должна придумать, как разместить агитацию на центральной площади и написать яркие тексты, прославляющие ДНР.
— А тебе, — обратился он к Виктории, — надо определиться с размерами плакатов и портретов. И с их сюжетами. Думаю, планшеты сделаем из стального уголка с закрепленным на них металлическим листом. Так часто делали в Советском Союзе. Чтобы надолго стояли символы новой власти, а? — он повернулся к ним.
Виктория и женщина закивали одобрительно.
— Вот, идите, обдумывайте. Завтра с утра начнем. Поедем работать в мастерской. Я тут в школе нашел помещение и уже его подготовил.
Виктория обратилась к пропагандисту: