Офицер — высокий смуглый симпатичный мужчина лет около тридцати, улыбаясь, удивленно смотрел на Викторию. Он показал ей рукой на стул и просто сказал:
— Мигель.
— Виктория, — сказала она и, извинившись, спросила: — Можно на английском?
— Вы знаете, — на вполне приличном английском ответил Мигель, — у меня мать была учителем английского языка, а еще я был на антитеррористической стажировке. Их обычно проводят американские специалисты. Поэтому волей-неволей подтянул язык. Хотя сейчас об этом не жалею. Недавно был у друга во Франции, теперь захотелось еще и французский выучить.
Он говорил просто и легко, немного жестикулируя, и это как-то сразу к нему располагало.
— А почему английский британский, а не американский?
— Да нам не очень здесь… американцы, какие-то они немного высокомерные. Ну, вроде того, что нам всем надо у них много учиться и учиться. Это как-то коробит. А британцы, хоть и чопорные, но свои. Европейцы. Ну да ладно. Что у вас?
И Виктория коротко, но достаточно красочно описала сложившуюся ситуацию. Выслушав ее, он долго молчал. Видно было, что он расстроился. Виктории уже стало казаться, что он ее не понял, и она хотела кое-что добавить, но Мигель остановил ее жестом руки.
— Она была у меня, но я просил ее ни во что не вмешиваться. Неужели она сама пошла в салон? Я поставил там наблюдение. И ничего подозрительного пока не было. Может, вы ошиблись, когда смотрели видео?
— Да нет, я свою подругу узнаю даже в бреду. Я прошу вас, надо ехать прямо туда с обыском. И делать это нужно срочно!
— Простите, у нас так нельзя. Это Европа. Без санкции прокурора мы не можем. Это не так, как у вас, у руссих.
— Каких русских? — не поняла Вика. — Причем тут русские, я, вообще-то, украинка.
— Ну, извините, я имел в виду у вас, славян. Чуть что — и сразу обыски, аресты. Я недавно на семинаре слушал о деле Ходорковского. Ну это просто кошмар.
— Да при чем тут Ходорковский! — уже расстроившись, сказала Виктория. — Это совершенно другая страна! Вы совершенно не представляете себе, что такое Украина.
— Может быть, — сухо перебил он. Но потом, понимая, что не совсем правильно привел пример, спросил: — Скажите, а как вы здесь так быстро оказались? Ведь с момента пропажи прошло, как вы говорите, чуть больше суток?
Виктории не хотелось показывать свои чувства, раскрывать душу, и она немного соврала. Или почти соврала:
— Я была у клиента во Франции. Правда, он испанец, но живет там.
— И что?
— Я привезла его заказ — портрет, который он заказал к юбилею.
— Так вы рисуете под заказ? Вы знаете, у меня очень древний род. Предки были мореплавателями. И дома есть несколько портретов родственников. Так вам, значит, можно заказать портрет? Такой, знаете, на фоне старой шхуны.
— Да причем здесь портрет! — уже теряя терпение, почти застонала Виктория. — У меня пропала подруга!
Мигель опять стал серьезным и сказал, давая ей понять, что эта тема уже закрыта:
— Сеньора, мы пока не можем вмешаться. Нет серьезных оснований. Давайте подождем немного. Кроме того, я еще не получил результаты экспертизы.
— Немного — это сколько?
— Хотя бы день. Может, что-то еще прояснится. А может, ваша подруга объявится, и всему этому найдется очень простое объяснение.
— Ладно, — Виктория решительно встала. — Спасибо за португальскую гостеприимность! Вы настоящий джентльмен!
Не прощаясь, она резко развернулась и вышла из кабинета.
Она вылетела в коридор и остановилась как вкопанная: «Ну и что? Что делать теперь? — подумала она. — Куда идти? И к кому обращаться за помощью?» Мысли перепутались, ей стало обидно. Она, наконец почувствовала, что находится в чужой стране и вокруг все незнакомое, непонятное и другое. Она медленно прошла несколько шагов, но, увидев лавочку в коридоре, села на нее и заплакала.
ЭСКИЗ
Мигель остался в кабинете один. Он понимал, что сделал все правильно, но чувство неудовлетворенности не покидало его.
— Что же это такое? Что не так? — спрашивал он себя.
Услышав в коридоре какой-то звук, он подошел к двери. Внезапно Мигель понял: его посетительница не ушла, она сидела в коридоре и плакала.
— Да, старина, что-то я сделал не по-нашему, — сказал он сам себе. Как там у тебя?
И, немного подумав, произнес:
Прекрасной дамы скорбные стенанья
Могли бы и у тигра вызвать жалость.
Мигелю стало не по себе. Молодая красивая женщина не увидела в нем даже мужчину, который придает уверенность слабому полу, попавшему в беду.
Он вдруг остро осознал, что эта незнакомая женщина пришла не с соседней улицы и даже не с другого города — она приехала с другой далекой страны! Бросив все свои дела, она прилетела спасать попавшую в беду подругу, думая только о ее проблемах. Это поистине достойный уважения и сочуствия поступок. А он отнесся к ней, как к рядовому посетителю, закрыв свои чувства инструкциями и правилами. Мигель понял, что был не прав, и от этого еще сильнее расстроился.