Лешак конечно, слыхал это, да и курник пах ажно на весь лес, но «царь лесной» сдержал себя усилием воли и отсиделся в кустах. Он женат. Женат, и точка!
Не показалась и Марфа, скрывающаяся в кустах с противоположной стороны, сжимая в руке надежное орудие вразумления.
Так и простояла Варвара без пользы, развернулась да пошла восвояси, а семейство леших разными путями — домой.
Первой пришла Марфа, разложила варево по берестяным плошкам, травками присыпала, тут и муженек пожаловал со свежеиспеченным курником. Добытчик! Ужин в семье «лесового батюшки» прошел в теплой атмосфере.
Марфуша думала о том, какого все-таки славного мужика себе отхватила. И гордилась этим.
Леший думал, какой он все-таки пригожий мужчина, оказывается! Вон как за ним бабы бегают! Но он женат! Он кремень! И посмотрел на медный половник.
****
Месяц червень выдался переменчивый. То жара стоит, то ветер холодный подует, то тучи небо заволокут, то теплый ветерок повеет. Неизвестно, что ждать от погоды.
Ватага сорванцов собралась знатная: Тимур с Русланом, Всемил, Даян, Первак со Вторушей, и даже барычи Ольсены, Олег да Игорь, в стороне не остались. А как же тут устоять — принести домой собственноручно добытого зайца? Или даже гуся подбитого?
— Ты руку-то, Олежа, отпусти, что ты вцепился в ремень, как дэв в душу?
Тимур потряс старшего Ольсена за плечо.
— Легонько раскручивай, легонько, а то камень улетит прямо тебе в лоб.
Метать камни пращей оказалось увлекательное занятие, впрочем, как и многие другие мероприятия, организованные подрастающим поколением.
За какой-то месяц Тимур с Русланом подружились со сверстниками, научились гладко говорить на местном наречии, ходить по лесу неслышно, познакомились с местными духами, или, как их тут называют, кромешниками. Друзья же переняли науку ловко держаться в седле, владеть пращей и изощренно ругаться неприличными словами на хазарском. Собственно, с этого изучение языка и начинается.
Олег хмурился. Никак у него не выходило с пращей управиться. Даже младший, Игорь, своего первого зайца подбил, а вот ему никак сия наука не давалась. И обидно-то как! Глаз у него зоркий, далече всех Олег видит и с мечом, правда деревянным пока, уже управляться умеет, отец учит, а вот эта праща…
Компания тем временем переключила внимание на другое: Первак оборачивался. Это ж диво какое! Только что отрок стоял, и тут на тебе, медведь-пестун! Перваку-то в радость и себя показать, и потренироваться ипостась контролировать.
Перевертыш повел носом, нахмурился. Поднялся на задние лапы, принюхался еще и быстро вернулся к человеческой ипостаси.
— Дымом пахнет. Костром. Олежа, смогешь на дерево взобраться? Повыше. Да поглядеть, что там за дым с того берега идет?
Олега дважды просить не пришлось, парень быстро по сосне вскарабкался, вот и он в чем-то удалец!
Спустился Олег очень серьезный и встревоженный.
— Люди там. Много. Костры жгут. Лагерь ставят. Не караван торговый. Не обоз. Война, что ли, пришла?
Отроки переглянулись.
— Бежать надо поскорее в крепость, до воеводы, да в город, до старосты. Вы, Булатовы, на ногу самые скорые, бегите вперед, упредите там! А мы следом поспешаем! И как же так? Не углядел никто?
Тимур с Русланом вмиг сорвались с места, только босые пятки засверкали.
Руслан бежал изо всех сил, слышно было, как сердце о ребра колотится, но всё равно сильно отставал от братца. Еще, еще рывок, еще усилие. Там сестра, добрый купец Костя с его смешной матушкой, ехидный дэв Корогуша и еще много-много добрых людей и нелюдей.
Еще два вздоха. В груди жжет. Уже скрылась из виду спина брата…
И вдруг… дышать стало легко! Словно нектар проникал в грудь, словно пьешь сладкий сок… Тело стрелой летит вперед, едва касаясь земли!
Первый оборот получился раньше времени и неожиданно. Черный волкодав стремительно несся к крепости…
****
На подворье у воеводы народу полно, но беспорядка и суеты нет.
Ладно строятся в ряд вои, оглядывают свое оружие, ближе к воротам толпятся ополченцы. Сноровисто мелькают между двором и теремом сотники.
Хоть и были готовы к вторжению, но всё равно как-то всё не упредишь.
Воевода почесал бороду, молодцы богатыри, вовремя тревогу подняли, усмотрели. Да и крепость готовилась.
По двору промчалась крупная черная собака — и прямиком в покои, даже остановить никто не успел… Чуть погодя прибежал сын старосты с круглыми глазами:
— Батюшка воевода! Там отроки вражьи костры усмотрели, а нельзя ли нам тоже туда? Подсобить чем?
— А ну, сидеть всем по домам, малахольные! — рявкнул воевода и уже спокойно продолжил: — Навоюетесь еще, придет время.
Из приоткрытой двери медленно подалась назад собачья морда. Пес дернулся и обернулся прежним человеческим видом, сыном покойного хазарского бека Русланом. Хитро посмотрел по сторонам и скользнул к выходу.
****
Стой здесь и жди. Когда начну — не скажу
Настоящая война начинается вдруг.
"Убить дракона" советский фильм.
Войско собралось на берегу Ярыни, выстроились вои, напряженным взором смотря на другой берег.
Позади сборы и прощание с родными, скупо, строго, чего загадывать — как будет, так будет. Сплотились жители Лукоморья, забыли всё худое, неприязнь и страхи.
Когда Иван-царевич был еще отроком, он спросил у духовного отца: что такое ад? Священник долго описывал кары грешникам. Огромные котлы с пылающими под ними кострами, демонов с рожками, как у маленьких козлят, и ослиными хвостами. Но то ли священник не был красноречив, то ли царевич в упор не видел ничего плохого, но тогда он так и не понял, как выглядит это страшное место. И никогда не предполагал, что настанет в его жизни день, когда всё это он увидит своими глазами. Густой черный дым тянулся как живой, отравляя всё запахом горелой плоти, вокруг звенело, грохотало, свистело. С неба падал жидкий огонь вперемешку с обломками и останками. Лихорадило так, что стучали зубы. Не столько от страха, сколько от полнейшего непонимания, куда бежать и что делать. Отвратительное осознание беспомощности перед неведомой, но грозной силой на время лишило его (как, впрочем, и всех товарищей) способности соображать и действовать. Что может сделать человек — или даже нечеловек, — когда смерть падает с неба, а ее источник недосягаем? Иван видел, как один горящий снаряд упал и рассыпался возле лешего, тот взвизгнул, потряс обгоревшими лапками — стая насланного воронья сразу поредела.
Иван попытался всмотреться сквозь дым — катапульты далеко, их не достать, да и чем? Стрелами? Разметать ветром? Но пожар тогда охватит лес.
Иван закусил губу. Надо держаться.
Оцепенение начало проходить. Люди зашевелились — невозможно всё время находиться в панике. А вот в страхе можно. Не за себя, нет. Все эти люди и те, кто за их спинами, они все обречены. Невозможно, невозможно выстоять против этой темени войска! Господи! Надо срочно найти Бьерна и попросить у него тех грибочков, которые они жрут перед боем. Иначе он с ума сойдет.
Подлетел Славен на своем ковре.
— Ванька, мы с младшим сейчас в Погорынье метнемся, тебя ковер не выдержит. Держись тут! И не вздумай сдохнуть! Вернемся — в лоб получишь. — И, не слезая с ковра, умчался. Какое Погорынье? Где? Что удумали? Голова отказывалась соображать, а ноги двигаться.
Подошел Данилыч, осунувшийся, прямой, словно проглотивший кол.
— Иван, ты сейчас выйдешь и скажешь речь.
— Я?! — О боги! Наверное, все слышат, как бренчит его оружие. Потому что его трясет. Нет, это не страх, я не боюсь. Я не боюсь. Это не страх, это волнение. Да! Высокое вдохновение битвы! — Что я должен им сказать?!