— Я здесь лишь для того, чтобы выполнять твои особые поручения, государыня. Поэтому я полагаю, что, скорее всего, произойдет так, как захочешь ты.
— Ах, Сальваторе, я всего лишь слабая женщина и порой сама не знаю, чего хочу…
— Твоему первенцу Василию пошел четырнадцатый… В этом возрасте многие уже начинали властвовать. Но если государь успеет короновать внука… У Василия останется очень мало шансов…
— Да-да, Джулиано, ты прав — так много препятствий стоит на пути… А теперь еще эта коронация… Как же быть…
— Я всегда полагал, государыня, что, начав какое-то дело, следует доводить его до конца…
— Это очень разумное правило, Джованни, и всю жизнь я следовала ему… Но данный случай особый… Малейшая тень подозрения и все погибнет… И я сама и Василий… — Она не договорила, но ощутила тайное сияние святых мощей, исходящее откуда-то из-под каменных плит пола, подумала о Великом Третьем Риме и перекрестилась. — Нельзя допустить коронации… Но нельзя также допустить, чтобы малейшая тень подозрения легла на меня…
Джулиано опустился на одно колено, но вовсе не из желания продемонстрировать свою преданность, а из опасения быть услышанным, ибо если как он знал, в Венеции и стены имеют уши, то почему бы им не быть в Кремле, который строили венецианцы. Поэтому он заговорил тихо, почти шепотом, так, что даже сама Софья едва слышала его.
— Я все продумал, государыня. Есть один верный человек — его фамилия Лукомский…
Тайнопись Z
От Симона Черного
Москва
2 августа 1492
Елизару Быку
в Рославле
Во имя Господа Единого и Вездесущего!
Дорогой друг!
Не могу удержаться от того, чтобы, вопреки всей нашей многолетней переписке, вместо того, чтобы писать сначала о главных и существенных для нашего братства делах, я пишу тебе, как другу о чем-то сугубо личном.
Вчера я стал дедом!
Марья родила здорового крепкого младенца, Неждан на седьмом небе от счастья, а я испытываю странные смешанные чувства.
С одной стороны, это — необыкновенная таинственная радость от того, что я вижу живое продление моего рода, о чем я раньше никогда не задумывался, а с другой стороны — я вдруг ощущаю себя уже как бы старцем, стоящим на краю могилы…
Пожалуй, впервые с того момента, когда мы стояли с тобой в ранней юности на днепровском обрыве, оба готовые произвести полный расчет с этой жизнью, я впервые испытываю столь глубокое душевное волнение. Как ты знаешь, я был всегда спокоен, холоден и сдержан.
Но довольно об эмоциях — перейдем к делу.
Сообщаю тебе, что наш план создания сплоченной группы вокруг Великого князя постепенно приводится в исполнение. Отношение Ивана Васильевича к своей невестке более чем доброжелательное, Патрикеев и Ряполовский не только горячо поддерживают идею коронации юного Дмитрия, но и подбирают все новых и новых сторонников этого замысла. Нам удалось добиться того, что теперь московский государь уделяет больше внимания невестке и внуку, чем своей супруге и ее детям. Недавно мне рассказывали о том, как юная княжна Олена горько плакала, жалуясь матери, что отец ее совсем не любит и не виделся с ней уже более двух месяцев. Передают, что Софья в ответ на это сказала, что она сама видит своего супруга нынче гораздо реже, чем прежде, и утешила дочь тем, что вскоре ее выдадут замуж, и она станет великой княгиней или королевой, будет царствовать в своем государстве, а любовь супруга заменит ей недостающую отцовскую, в то время как вот ей, Софье, уже не на что и надеяться.
Мне стало жаль несчастную княжну, и я подумал, не сделали ли мы ошибки, не обратив должного внимания именно на нее, — а ведь она несколько раз посещала кружок нашей сестры Елены, и все отмечали ее ум, любовь и стремление к знаниям, а также расцветающую красоту. И хотя пока Иван Васильевич не дал ответа литовским послам, которые просили ее руки от имени Великого князя Александра, можно предполагать, что, захватив окончательно значительную часть южных и западных русских земель, он согласиться на это, с тем, чтобы закрепить этим политическим браком свои военные достижения…
Однако и лагерь наших врагов не дремлет. Софья, видя свое медленное и неуклонное отдаление от супруга, которым она столько лет безраздельно властвовала, предпринимает какие-то меры.
Нашему брату Степану Ярому удалось узнать от своей супруги Паолы, что Великую княгиню недавно посещал тот самый органный исполнитель, которым мы в свое время очень интересовались.
Неждан, как ты помнишь, просидел несколько месяцев в Венеции, но не смог добыть никаких сколько-нибудь интересных для нас сведений, кроме того, что, возможно, (заметь, только возможно!), он некогда носил имя Джулиано Сантини, который был рожден под знаком Тельца. И если это так, он мог бы быть тем, перед встречей с которым остерегал покойного Ивана Ивановича гороскоп. Быть может, нам удастся узнать о нем более подробно, поскольку представляется случай.