– Вот ведь дивное создание… – тихо, буквально себе под нос буркнул поручик, глядя ему вслед. Однако ближайшие солдаты услышали и заулыбались.
Сам же Максим Федорович занялся приведением в боеготовность оставшихся у него солдат. Семеро рядовых и ефрейтор Сапрыкин. Охранение поручик решил стянуть в ударный кулак, чтобы хоть как-то повысить слишком уж жидкую огневую мощь подразделения.
И вот из-за перелеска появился передовой дозор немцев.
Три солдата шли довольно беспечно. Но оно и понятно, судя по обстановке – русский корпус откатился далеко на юг, а отставшие бойцы пытаются его догнать или бесцельно прячутся по окрестным кустам. В любом случае для целой роты они угрозы не представляют…
Максим сжимал в руке пистолет Люгера, прислонившись к обломкам двуколки, заброшенной взрывом на линию траншей. С фронта его было не видно, а он сам мог в щели между досками наблюдать за бойцами противника. Вот в зону видимости входит один немец передового дозора. Второй. Третий. Дистанция – метров двадцать – двадцать пять. Не больше.
– Огонь! – громко кричит поручик, вскидывая пистолет, перехватывая его двумя руками и начиная стрелять. Быстро. Как на тренировке в тире. Благо что война только началась и у личного состава местных воинств еще нужных рефлексов не появилось. Вот и эти трое, вместо того чтобы упасть, словно подкошенные, при первом же звуке опасности сдуру обернулись к Максиму. Но ровно затем, чтобы получить по пуле.
Где-то фоном вдарило разом восемь винтовок, всадив примерно с сотни метров пули в противника. И мгновение спустя застрекотал пулемет, выпуская, как и было оговорено, длинную очередь прямо в эту колонну. А солдаты, попавшие под столь убийственный прием, посыпались на землю словно кегли после удачного броска. Кто-то убитый, кто-то раненый, а кто-то и за компанию.
Максим дозарядил магазин своего Люгера и осторожно выглянул. И тут же нырнул обратно. А там, где только что мелькнула его голова, встали два земляных фонтанчика. Пришлось спешно переползать на новую позицию.
Стрекот прекратился. Пулемет расстрелял ленту и теперь расчет в спешке заряжал вторую.
Редкие хлопки выстрелов с позиций разбитой пулеметной роты ввели немцев в заблуждение. И они с совершенно портовыми матерными репликами ломанулись в атаку. Нет, ну могли, конечно, и что-то уставное прокричать, если бы за ними командир какой высокий наблюдал. А так… по старинке выдали универсальный боевой клич солдат всех стран и народов в формате грубой матерной импровизацией. Очень уж она от страха помогает.
Вскочили. Громко обозначили свое присутствие. Пробежали шагов двадцать. И пулемет застрекотал вновь. Только не короткими очередями, как требовал поручик. А снова выпустил длинную, плотную очередь, буквально скосившую эту атакующую волну.
Когда пулемет снова замолчал, Максим выглянул и заметил, как по дороге в сторону перелеска убегало человек десять немцев.
– Добивай! Чего ждете?! Уйдут же! – рявкнул он своим бойцам, и винтовки энергично захлопали в неумелых руках плохо обученных солдат.
Впрочем, все равно трех положили. Дистанция уж больно невелика оказалась.
Максим еще раз, уже более вдумчиво, осмотрев поле боя, перебрался ближе к сбившимся в кучу бойцам и приказал:
– Выбегаем вперед и пригнувшись двигаемся в сторону маршевой колонны. Раненых и выживших – добиваем штыком или пулей. Увидите тело, вроде мертвое, не поленитесь – ткните штыком. Всем все ясно?
– Да, – нестройным хором ответили солдаты.
– Повторите, – потребовал поручик. И только после того, как каждый боец смог кратко объяснить поставленную ему задачу, отдал следующий приказ: – Пошли! Пошли! Пошли!
И первым выскочил на бруствер. В левой руке Люгер, в правой – винтовка Мосина с примкнутым штыком, взятая как легкое копье. Так и стрелять сподручно, и колоть.
Ефрейтор с солдатами побежали за ним.
Дальше последовала не самая этичная сценка. Далеко не все немцы оказались убиты или тяжело ранены. Хватало и тех, кто пытался сдаться в плен или даже отстреливался. Так что чисто сработать не удалось. И, как следствие, тяжелые для такого небольшого отряда потери. Двое «двухсотых». Первого сразу наповал уложили, а второй скончался через пару минут от обильной кровопотери. С перебитыми артериями в таких условиях долго не живут.
Зато удалось положить целую пехотную роту. Осознание чего подняло боевой дух бойцов на совершенно невероятный уровень. Разбитые, пробирающиеся из окружения солдаты психологически чувствовали себя очень и очень скверно. Подавленно. Ощущали себя даже не вполне полноценными. А тут такой тонус… допинг… Они прямо воспрянули духом.