Ульев Сергей Николаевич
Поручик Ржевский или Любовь по-гусарски
Во тьме ночной смыкал он редко очи.
А.С.Пушкин. Гаврилиада
Часть 1
Царственный рогоносец
Глава 1
Закаленный жеребец
- Tri tysjachi chertej! Мадам, если вы всерьез полагаете, что после всего произошедшего этой ночью, я поскачу с вами под венец, - вы напрасно обольщаетесь. Если бы я женился после каждого такого случая, то уже содержал бы целый гарем. Но я не персидский шах!
Так говорил по-французски в июле 1811 года известный своими любовными похождениями поручик Ржевский, покидая теплую постель Анны Павловны Зазнобской - далеко не первой дамы, соблазненной им за последний месяц, с тех пор как в уездном городе N расквартировался эскадрон Павлоградских гусар.
- Poruchik, vy projdoha i plut, - всхлипывала Анна Павловна, сиротливо кутаясь в одеяло. - Ja vas nenavizhu!
Она еще на что-то надеялась. Но поручик был уже слеп к ее прелестям.
- Довольно причитать, - морщился он, засовывая ноги в свои узкие гусарские рейтузы. - Не терплю плаксивых барышень. И вообще, хоть я и начал день с парижского прононса, это вовсе не означает, что я собираюсь гнусавить с вами до самого вечера. Почему бы нам не перейти на родной язык?
- Охотно, - мстительным тоном отвечала Анна Павловна. - Хотите по-русски, я вам скажу по-русски. Поручик, вы - кобель, каких в нашем городе отродясь не бывало!
- Конечно не бывало, мадам. По всей Руси второго Ржевского не сыщешь. Есть, правда, еще мой дядя, бригадир. Но он лет десять как в отставке и уж давно не кобелится.
- Негодяй, коварный обольститель, похотливое животное...
- Мда-с, по-французски это прозвучало бы куда более романтично, - заметил Ржевский, застегивая доломан.
- Боже мой, зачем я вам доверилась?!
Закусив уголок простыни, Анна Павловна часто заморгала своими жгучими черными глазами, с тоской наблюдая за тем, как поручик натягивает сапоги. О, как бы ей хотелось оказаться сейчас на месте этих сапог!
- Ну что вы, право, как девица, - улыбнулся Ржевский. Обняв Анну Павловну вместе с одеялом за талию, он запечатлел на ее мокрой щеке отеческий поцелуй. - Сердца без практики ржавеют.
- Ах, голубчик, - простонала она и, закрыв глаза, потянулась своими влажными устами к его губам.
Но наткнулась на пышные колючие усы.
- Пэрмэтэ муа дё ву рёмэрсье пур ту, - отчеканил поручик, вежливо отстраняясь.
- Дё рьен, - шепнула Анна Павловна, продолжая тянуться к нему губами.
Но поймать желанный поцелуй ей уже было не дано.
Ржевский быстро встал с постели и, звеня шпорами, направился к выходу. Мадам Зазнобская выскочила из-под одеяла и как была - в чем мать родила - бросилась за ним.
- Поручик, подождите. Постойте! Всего один поцелуй...
Тело женщины дышало жаром страсти. Но поручик Ржевский был закаленный жеребец. Увернувшись от объятий, он выбежал из спальни и запер дверь на метлу.
- Поручик, поручик! - как заклинание, повторяла Анна Павловна, сотрясая дверь с той стороны.
Не обращая внимания на ее вопли, Ржевский вышел на крыльцо.
Конь в серых яблоках приветливо мотнул гривой, завидев хозяина. Поручик легко запрыгнул в седло и взялся за поводья.
Анна Павловна высунулась из окна, разложив по подоконнику свою пышную грудь.
- О милый мой, - с надрывом воскликнула она, - ваш благовест услышу я за сотни верст! Звоните мне, звоните!
- Сожалею, мадам, но я гусар, а не звонарь, - сухо парировал Ржевский, пришпорил коня и был таков.
Глава 2
Терзания монарха
Император Александр I проснулся в самом дурном расположении духа, еще более дурном от того, что знал тому причину. Вчера под вечер царица родила. Особого сюрприза в этом не было: царица рожала каждый год. И всякий раз младенец непременно оказывался девочкой. Мамки-няньки вертели новорожденного и так и этак, рассматривали, ощупывали - всё бестолку. Пиписьки не было! Царица словно дала обет небесам оставить супруга без наследника.
Но это еще было полбеды. Император прекрасно знал, что его величество с ее величеством с лета 1800 года интимно общались между собой разве что при помощи поцелуев.
Александру I давно стоило бы привыкнуть к известному постоянству своей супруги. И он всегда мужественно боролся с ипохондрией во время беременности царицы. Но при появлении на свет очередного младенца, чувства царя выплескивались наружу.
В эти дни царь часто по любому поводу выходил из себя и приходил в бешенство. Гуляя по дворцу, раздавал налево и направо оплеухи, таскал всех за волосы. Придворным дамам наступал на платья, роняя их на пол, генералам давал под дых, лакеев и прочую прислугу нещадно бил сапогами, пока сам не валился с ног от усталости. И тогда, плача с холодным компрессом на лбу, просил подыскать для него в глухих лесах достойную пещеру, в которой он мог бы спокойно окончить свой век, вдали от мирской суеты.