Император хмыкнул.
- Ваш ответ достоин того, чтобы стать анекдотом. И что же вы о них думаете?
Ржевский мечтательно заулыбался.
- Женщины, думаю, ваше величество, бабы, девки, телки, кокетки, гризетки...
- Довольно! Какие, право, скудные у вас мысли.
- Чем богаты...
- Но если вы думали о женщинах, поручик, - вкрадчиво промолвил царь, - то, надеюсь, не забыли и про меня? Что вы обо мне думаете?
"Сука не захочет - кобель не вскочит", - подумал Ржевский, раздевая царицу глазами.
- Так что же? - настаивал император.
Ржевский пожал плечами.
- Вот, думаю, ее величество императрица Елизавета Алексеевна.
- И всё?
- Всё.
- Не густо.
"Циник и карьерист, - заключил царь. - Рядом с ним идет привлекательная женщина, познавшая множество любовников, а он помнит только о ее громком титуле".
Александр крепче сдавил пальцами локоть своего спутника.
- Поручик, я хотела бы возбудить в вас некоторые воспоминания.
- Ай! - вскрикнул Ржевский, вырвав руку.
- Что с вами?
- Вы мне на нерв надавили, государыня.
Переждав, царь опять взял его под руку.
- Не увиливайте, поручик. Неужели нам с вами нечего вспомнить?
- О чем?
- О многом.
Царь толкнул двери, и они с поручиком оказались в просторной темной комнате.
Александр зажег ночник.
- Как вам моя спальня?
Ржевский с интересом осмотрелся. В подобных местах он всегда чувствовал себя как рыба в воде. Огромная высокая постель, несомненно набитая отборной периной, привела его в восторг.
- Хороша! - вырвалось у него.
- Соскучились по пуховой перине?
- На царской, признаться, лежать не приходилось.
"Продолжает Ваньку валять, - подумал Александр, закрыв дверь на ключ. - Ничего, сейчас он у меня расколется".
Он положил поручику на плечо свою руку в узорной белой перчатке.
- Давайте выпьем!
Они чокнулись бутылками. Царь начал вторую бутылку шампанского. Ржевский принялся за портвейн.
- Оставив ложный стыд, - сказал царь, слегка покачнувшись. - К чему притворяться? Мы здесь одни, нам никто не помешает.
Глава 10
Скверный анекдот
- Скажите отк-кровенно, вы... л-любите меня? - спросил царь.
Поручик рухнул на колени. После всего выпитого ему это было несложно сделать.
- Ваше величество! - заплетающимся языком пылко заговорил он. - Как преданный слуга ваш, как офицер и мужчина люблю в лице вашем свое Отечество и все семейство Романовых.
- Бред! - скривился Александр. - Почему вы должны любить кого-то в моем лице? Вам мало моего лица? Или же вам мало любить в моем лице меня самого?.. то есть меня саму?
Поручик преданно смотрел на царицу, ничего не отвечая.
Александр топнул ногой.
- Встаньте, поручик. Вы нагуляли мне ребенка, а теперь хотите сказать, что сделали это из патриотических чувств?
- Позвольте уточнить, государыня, - с некоторой дерзостью проговорил Ржевский, подымаясь с колен, - какого пола был младенец?
- Девочка. Я вам уже говорил... ла.
- Ах де-э-вочка...
Поручик выпятил грудь, презрительно вздернув подбородок.
- Я рррожаю только гусаров, ваше величество. Наивысшей своей задачею я считаю пополнение доблестных рядов российской кавалерии. И положил на это дело немало своего пота и крови. Но чтоб от меня родилась девчонка?? Сквернее я не слышал анекдота. Да-с! Увольте-с!
Громкий голос поручика, его яростно горящие глаза, гневно шевелящиеся усы произвели на императора сильное впечатление. Он невольно отступил к стене, закрыв задом дырку, в которую сейчас из смежной комнаты подглядывал Акакий Филиппыч.
Тайный советник не долго думая сунул в отверстие булавку.
- Ой! - воскликнул царь, схватившись обеими руками за ягодицу.
- Что такое? - покачнулся Ржевский, смиряя гнев на милость.
- В зад кольнуло что-то.
- Да ну?! - широко заулыбался поручик, заходя царю в тыл. - Дайте-ка взглянуть, государыня. Может, это оса?
- Что вы собираетесь делать? - взвизгнул самодержец, завертевшись на месте.
- Я высосу жало!
- Уже прошло, уже прошло! - завопил царь, чувствуя, что у него начинает кружиться голова.
- Нет уж, позвольте, ваше величество...
Подобно тому, как взявшую разгон гончую невозможно сбить со следа, так и все попытки царя усмирить пыл Ржевского оказались тщетны.
Мимоходом загасив ночник, поручик подхватил мнимую царицу на руки и понес к постели.
"Была не была, - думал Ржевский, подогреваемый хмелем. - Или грудь в орденах, или голова в кустах!"
Сидевший в соседней комнате Акакий Филиппыч обомлел от такого поворота событий. Из-за наступившей в царицыной почивальне полной темноты, ему ничего не было видно. Но вместо того, чтобы поспешить на выручку царю, он прижался ухом к стене, боясь по давней шпиковской привычке пропустить хотя бы слово из криков, доносившихся сейчас с той стороны.