А крики эти были ужасны.
- Поручик, вы с ума сошли! - вопил царь, елозя на постели.
- С ума тот спрыгнет, кто вас полюбит, - говорил Ржевский, гладя по нему руками.
- Кто дал вам право...
- Моя любовь. Нет, дайте локоть.
- Как вы смеете!
- Смею. Ты ведь этого хотела?
- Что это вы мне тыкаете?!
- Ничего я тебе не тыкаю, я еще штанов не снял.
- Перестаньте обращаться со мной на "ты"!
- Вот вы о чем... Сами же говорили, что императрица такая же баба, как и все.
- Мало ли что я говорил... ла. Уберите руки! Пустите же меня!
- Отпущу, но прежде...
- Осторожнее! Порвете.
- Ха! Тоже мне нашлась девица.
- Я говорю, платье порвете.
- Все равно оно казенное. Сапоги, может, сами снимите, ваше величество? Или вам так удобнее?
- Ну, поручик, я вас умоляю. Ну не надо!
- Да вы, Елизавета Алексеевна, не волнуйтесь. Положитесь на меня.
- Сволочь! Не хочу я на вас ложиться... Эй, кто-нибудь!
- Не кричите мне в ухо.
- Имейте в виду, Ржевский, я вас повешу.
- Дайте введу, а там - хоть потоп!
- Я кусаться буду.
- Ай! Стерва, да ты какие зубы себе отрастила! А если я тебя так?
- Ой! Не надо за палец.
- Тогда лежите смирно.
- Пустите! Вы просто какой-то маркиз де Сад.
- А ну не обзываться у меня!
- Поручик, вы об этом пожалеете.
- Сколько таких угроз слышал, а жалеть пока не приходилось. Что же вы скукожились вся, как мумия? Не распряжешь вас никак, ваше величество.
- Поручик, опомнитесь, я мужчина!
- Ну, если эта мысль вас возбуждает, ничего не имею против.
- Я на самом деле мужчина.
- А кожа почему такая гладкая?
- Я же бреюсь каждое утро.
- А я предпочитаю бриться на ночь. Угадай почему, козочка.
- Перестаньте фамильярничать! И не щекотите меня вашими усами.
- Гусар без усов, что конь без хвоста.
- Оставьте ваш солдатский юмор. В последний раз говорю, я император.
- Александр Павлович?
- Да, это я.
- Это ваш муж.
- Нет, это я сам.
- А я говорю, муж.
- Нет, это я.
- Муж!
- Нет, я!
- Муж!
- Я!
- Муж!
- Я!
- Ты!
- Я!
- Ты!
- Акакий, сволочь, на помощь!!
Тайный советник, словно очнувшись от этого нечеловеческого вопля, выскочил в коридор и принялся дубасить кулаками в двери спальни.
Но двери была заперты на замок и не поддавались.
Глава 11
Светопреставление
- Ржевский, откройте! Стучат.
- Подождут.
- Акакий!
- Может, мне его позвать? Акакий, третьим будешь?
- Акакий! Акакий!!
- Не кричите, Акакий не поможет.
- Поможет.
- Елизавета Алексеевна, неужто вам одного меня мало?
- Много. Уберите с меня ваше колено.
- А ты царапаться будешь? Будешь, говорю, царапаться, стерва? Лизка, черт тебя возьми! Ногти поломаешь!
- Я тебе не Лизка.
- Пардон, забыл, что ты строишь из себя мужчину.
- Я все равно не дамся!
- Сами возьмем. Нечего было голыми коленками дразниться.
- А кто дразнился?
- Не я же. Ноги, между прочим, у тебя так себе.
- Ноги ему мои не нравятся!
- Конечно. Будто две оглобли.
- Думаете, ваши лучше?
- Ты не пихайся, не пихайся. Ноги - это не главное.
- А что главное?
- Сейчас узнаешь.
- Ржевский, вы поплатитесь. Ржевский, в последний раз... Пустите! Бабушка!
- Почему не мама?
- Мне Екатерина Великая была роднее матери. Ой, мамочка!
- Давно собирался спросить, Лиза, что у тебя с голосом?
- Говорю же вам, что я мужчина! Мужчина! Мужчина!!
- Это я уже слышал.
- Проверьте: у меня на голове парик.
- Ну и что? Сейчас такая мода.
- Возьмите меня за грудь.
- Давно бы так! - Ржевский пошарил рукой по груди императора. - Ай! Что это грудь у тебя блуждает и колется?
- Это подушечка для иголок.
- Зачем же ты ее себе вместе с иголками засунула?
- Это все Акакий, подлец, подстроил. Вы что не поняли? Я мужчина! У меня груди нет.
- Как нет? А это что?
- Но она же плоская.
- Детей надо было самой кормить, а не раскидывать по монастырским приютам.
- Ржевский, вы идиот, болван, скотина! - из последних сил заорал царь. - Дайте вашу руку... сейчас вы убедитесь. Вот здесь... чувствуете? Что это, по-вашему? Ну? Ну?