Сергей Ульев
Поручик Ржевский или Любовь по-гусарски
Часть 1. Царственный рогоносец
Глава 1. Закаленный жеребец
— Tri tysjachi chertej! Мадам, если вы всерьез полагаете, что после всего произошедшего этой ночью, я поскачу с вами под венец, — вы напрасно обольщаетесь. Если бы я женился после каждого такого случая, то уже содержал бы целый гарем. Но я не персидский шах!
Так говорил по-французски в июле 1811 года известный своими любовными похождениями поручик Ржевский,[1] покидая теплую постель Анны Павловны Зазнобской — далеко не первой дамы, соблазненной им за последний месяц, с тех пор как в уездном городе N расквартировался эскадрон Павлоградских гусар.
— Poruchik, vy projdoha i plut, — всхлипывала Анна Павловна, сиротливо кутаясь в одеяло. — Ja vas nenavizhu!
Она еще на что-то надеялась. Но поручик был уже слеп к ее прелестям.
— Довольно причитать, — морщился он, засовывая ноги в свои узкие гусарские рейтузы. — Не терплю плаксивых барышень. И вообще, хоть я и начал день с парижского прононса, это вовсе не означает, что я собираюсь гнусавить с вами до самого вечера. Почему бы нам не перейти на родной язык?
— Охотно, — мстительным тоном отвечала Анна Павловна. — Хотите по-русски, я вам скажу по-русски. Поручик, вы — кобель, каких в нашем городе отродясь не бывало!
— Конечно не бывало, мадам. По всей Руси второго Ржевского не сыщешь. Есть, правда, еще мой дядя, бригадир. Но он лет десять как в отставке и уж давно не кобелится.
— Негодяй, коварный обольститель, похотливое животное…
— Мда-с, по-французски это прозвучало бы куда более романтично, — заметил Ржевский, застегивая доломан.[2]
— Боже мой, зачем я вам доверилась?!
Закусив уголок простыни, Анна Павловна часто заморгала своими жгучими черными глазами, с тоской наблюдая за тем, как поручик натягивает сапоги. О, как бы ей хотелось оказаться сейчас на месте этих сапог!
— Ну что вы, право, как девица, — улыбнулся Ржевский. Обняв Анну Павловну вместе с одеялом за талию, он запечатлел на ее мокрой щеке отеческий поцелуй. — Сердца без практики ржавеют.
— Ах, голубчик, — простонала она и, закрыв глаза, потянулась своими влажными устами к его губам.
Но наткнулась на пышные колючие усы.
— Пэрмэтэ муа дё ву рёмэрсье пур ту, — отчеканил поручик, вежливо отстраняясь.
— Дё рьен, — шепнула Анна Павловна, продолжая тянуться к нему губами.
Но поймать желанный поцелуй ей уже было не дано.
Ржевский быстро встал с постели и, звеня шпорами, направился к выходу. Мадам Зазнобская выскочила из — под одеяла и как была — в чем мать родила — бросилась за ним.
— Поручик, подождите. Постойте! Всего один поцелуй…
Тело женщины дышало жаром страсти. Но поручик Ржевский был закаленный жеребец. Увернувшись от объятий, он выбежал из спальни и запер дверь на метлу.
— Поручик, поручик! — как заклинание, повторяла Анна Павловна, сотрясая дверь с той стороны.
Не обращая внимания на ее вопли, Ржевский вышел на крыльцо.
Конь в серых яблоках приветливо мотнул гривой, завидев хозяина. Поручик легко запрыгнул в седло и взялся за поводья.
Анна Павловна высунулась из окна, разложив по подоконнику свою пышную грудь.
— О милый мой, — с надрывом воскликнула она, — ваш благовест услышу я за сотни верст! Звоните мне, звоните!
— Сожалею, мадам, но я гусар, а не звонарь, — сухо парировал Ржевский, пришпорил коня и был таков.
Глава 2. Терзания монарха
Император Александр I проснулся в самом дурном расположении духа, еще более дурном от того, что знал тому причину. Вчера под вечер царица родила. Особого сюрприза в этом не было: царица рожала каждый год. И всякий раз младенец непременно оказывался девочкой. Мамки — няньки вертели новорожденного и так и этак, рассматривали, ощупывали — всё бестолку. Пиписьки не было! Царица словно дала обет небесам оставить супруга без наследника.
Но это еще было полбеды. Император прекрасно знал, что его величество с ее величеством с лета 1800 года интимно общались между собой разве что при помощи поцелуев.
Александру I давно стоило бы привыкнуть к известному постоянству своей супруги. И он всегда мужественно боролся с ипохондрией во время беременности царицы. Но при появлении на свет очередного младенца, чувства царя выплескивались наружу.
1
Род Ржевских — древний, знатный и бедный род, берущий свое начало из города Ржева Смоленского княжества. В 1785, когда все русское дворянство расписывалось по шести книгам в зависимости от происхождения, Ржевские были занесены в VI часть Родословной книги, куда относились «древние благородные, не иные суть, как те роды, коих доказательства дворянского достоинства за сто лет и выше восходят». В XIX в. Ржевские числились по девяти губерниям — Воронежской, Костромской, Курской, Московской, Орловской, Рязанской, С. — Петербургской, Тамбовской, Тверской. Они были дворянами средней руки и не обладали крупными имениями. Дерзили царям, стрелялись, кутили. К концу XVII в. старшая ветвь рода вымерла, младшая совершенно захирела, и лишь средняя возвысилась и даже породнилась с родом Пушкиных (девичья фамилия прабабушки поэта по материнской линии — Ржевская). Имея полное право на княжеский титул, Ржевские постепенно его утратили и, как отмечается в родословных книгах, «князьями не писались».