— Всю жизнь в седле, государь. Задубела-с.
Царь хромал по комнате, опершись на услужливо подставленное плечо тайного советника.
— Хорошо еще, что вы из легкой кавалерии. Будь вы кирасир[9] — чтобы от меня осталось…
— Как вы посмели поднять ногу на моего сына! — вдруг завизжала с пола Елизавета. — Убожество, самодержец sranyj! Извинитесь немедленно.
— Что?! — остолбенел царь, забыв об ушибленной ноге. — Я ослышался или вы упомянули о каком-то своем сыне?
— Не о каком-то, а о своем единственном. — Она показала пальцем на Ржевского. — В эти роды я так тужилась, что у меня наконец получился мальчик. И вместо того, чтобы поцеловать его в нежную попку и возблагодарить Бога за эту милость, вы бьете его своим грязным сапогом.
— Я не бил Бога сапогом, — возразил царь, несколько отупев от столь решительной отповеди.
— Конечно, ноги коротки, — съязвила Елизавета.
Взгляд царя метался между развалившейся на персидском ковре Елизаветой и Ржевским.
— Вы принимаете его за сына?!
Царица фыркнула.
— Он и есть мой сын. Приди ко мне, мой маленький, мамочка покормит тебя грудью. — Она протянула к Ржевскому руку.
Поручик сделал шаг навстречу.
— Стоять! — крикнул царь.
Он никак не мог уразуметь, придуряется ли его супруга или она действительно сошла с ума.
— Скажите-ка мне, Лизон, — на французский манер вкрадчиво произнес Александр, — а как зовут вашего сына?
— Не знаю. Но отчество его будет Александрович.
Царь даже не моргнул глазом.
— А какое у него звание?
— Звание??
— Ну да, звание. Офицерское звание!
— Шура, вы спятили. Он же еще младенец.
Царь тяжело вздохнул. Кусая губы, пристально посмотрел на Ржевского.
— Нашла себе карапуза…
— Позвольте, государь, я помогу ее величеству подняться.
— Ни за что, — тихо, но твердо ответил царь. — Пусть пока полежит. Ей не следует после родов много двигаться. — Он задумчиво почесал нос. — Теперь мне понятно, Ржевский, что вы не являетесь отцом новорожденной. Однако тот пыл, с которым вы ухаживали за мной, когда я разыгрывал из себя царицу, признаться, до сих пор смущает мои мысли.
— Ваше величество, я всем сердцем предан интересам монархии. Видя желание государыни, я не мог ей отказать. К тому же я был пьян. На моем месте так поступил бы всякий.
Царя передернуло.
— И вы тоже, Акакий Филиппыч? — повернулся он к своему тайному советнику. Тот смущенно потупился, покраснев как маков цвет.
Александр, покачав головой, вновь обратился к поручику:
— Это хорошо, Ржевский, что вы монархист. Это превосходно! Но позвольте вам напомнить, что она (то есть я) сопротивлялась.
Поручик ухмыльнулся.
— Женщина не может, чтоб не поломавшись. Я думал, она (то есть вы, государь) только притворялась.
Царь показал разлегшейся на ковре царице кулак:
— Смотри у меня, Лизон! Смотри!!
— Было бы на что! — скривилась она.
За спиной Александра раздался чей-то ехидный смешок. Царь резко повернулся. Негр сделал невинное лицо. Но было поздно.
— А ты чего зубоскалишь! — набросился на него Александр.
Отвесив ему оплеуху, император с изумлением уставился на свою почерневшую ладонь.
— Акакий Филиппыч, что сие означает?
Тайный советник подошел к негру и тоже дал ему затрещину. Потом взглянул на свою ладонь: она стала черной!
— Ничего не понимаю, государь.
Поручик Ржевский не удержался и в свою очередь врезал негру по морде. С воплем слетев со стула, негр упал на императрицу.
— Экзо — о — о-тика… — прошептала Елизавета, прижав его к груди. — О негр, какой ты черный…
— Эта скотина, государь, полгода не мылась, — сказал Ржевский.
Но царя это уже не волновало.
— Слезь с моей жены, обезьяна! — орал он, пиная негра сапогами. — Слезь, а то хуже будет.
— Я не обезьяна, я Абрамзон, — вдруг сообщил тот. — Я только служу негром.
— Все равно слазь!
Бедняга и сам был бы рад отделаться от царицы, но она его не пускала, крепко обвив руками и ногами. И хихикала и шептала ему на ушко всякие глупости.
— Позвольте мне, ваше величество, — сказал Ржевский.
— Действуйте, поручик. Скорее!
Ржевский навалился на Абрамзона. Снизу раздался заливистый смех императрицы:
— Господа, вы меня совсем задавили!
— Нет, я сойду с ума! — схватился за голову царь. — Пусть это будет негр, Абрамзон или кто угодно, но только не Ржевский. Акакий, сволочь, что же вы смотрите? Растащите их!