Но вмешательство тайного советника только добавило неразберихи. Несчастный самодержец стоял над грудой копошащихся перед ним тел, с трудом различая, где рука императрицы, а где нога Ржевского. Не менее трудно было отличить зад Акакия Филиппыча от рожы Абрамзона.
Промаявшись от ревности еще немного, царь в конце концов махнул рукой:
— А, присоединяюсь. Куча мала! — и запрыгнул на них сверху.
Глава 13. Узурпатор
Когда Жозефина вошла в императорские покои, Наполеон Бонапарт сидел за столом, в треуголке, при сабле, и подписывал декреты.
— Это ты, Жужу? — спросил он, не поднимая головы.
— Да, ваше величество.
— Зачем же так официально?
— Прости, Боня, но с тех пор, как ты дал мне развод и женился на Марии — Луизе…
— Ложись! — перебил Наполеон, по-прежнему не отрываясь от своих бумаг. — Жена уехала в Дрезден, повидать своего папу Франца, так что на этот счет можешь не беспокоиться.
Обойдя его кресло, Жозефина с вызовом легла на противоположный край стола. Бонапарт даже не повел бровью.
Она невольно залюбовалась его каменным лицом.
— Какой у меня сейчас месяц? — отрывисто спросил Наполеон. — Термидор? брюмер?
— Июль. Ты же отменил республиканский календарь еще семь лет назад.
— Да? Проклятье! Придется переписать этот лист заново.
— Оставь, мой милый, уже поздно. Ты не жалеешь ни себя, ни своих подданных. Я слышала, вчера твой министр финансов сошел с ума и сидит теперь у себя дома, пересчитывая собственные пальцы.
— Так и должно быть! — мрачно ответил Наполеон. — Человек, которого я назначаю министром, через четыре года не должен быть в состоянии помочиться.
— Но у него, по слухам, недержание.
— Это неудивительно: он всегда был излишне болтлив, — отмахнулся Бонапарт.
В спальне наступила тишина, и только перо едва слышно поскрипывало в руке Наполеона.
— Боня, ну ты хоть взгляни на мое новое платье! — не выдержала Жозефина.
Он бросил на нее быстрый взгляд (первый за этот вечер) и вновь уткнулся в бумаги.
— Такие платья годятся для молоденьких женщин, — пробурчал он, задрожав левой икрой. — В твоем возрасте они невозможны.
— Боня, Боня, ты так и не научился говорить женщинам комплименты…
Лежа на краю стола, Жозефина нежно коснулась своей босой ногой его плеча. Он не глядя поцеловал ей большой палец и продолжал писать.
— Наполеон, мне скучно!
— Хочешь…
— Конечно!
— Я не о том. Хочешь свежий анекдот про поручика Ржевского?
— Уи.
— Императрица Елизавета опять родила девочку!
Жозефина даже не улыбнулась.
— Тебе не понравился анекдот? — мрачно спросил он.
Она пожала плечами.
— Пардон, но… я не нахожу в нем ничего смешного.
Наполеон раздраженно дернул рукой, и декрет о назначении трактирщика Фуко министром внешних сношений украсила жирная клякса. Он угрюмо выдернул из — под бедра лежавшей на столе Жозефины чистый лист.
— Как же так? — сказал он. — Супруга Александра опять родила девчонку, а ты говоришь, «ничего смешного»? Этот анекдот просто вершина остроумия!
— Но при чем здесь Ржевский?
— Вот это-то как раз и смешно, что анекдот — про него, а он тут вроде и не при чем.
— Боня, ты сегодня переутомился. Зачем ты забиваешь свою гениальную голову этими дурацкими анекдотами? Оставь в покое свои декреты и займись-ка лучше мной.
Отбросив перо, Наполеон вскочил и принялся маршировать из угла в угол. Правую руку он по старой привычке гордо держал на животе.
— Пойми же наконец, Жозефина! Я собираю все анекдоты про Ржевского потому, что они позволяют заглянуть в самую душу России. Мне непременно нужно знать, что представляет из себя русский гусар, этот загадочный русский медведь. Ибо моя новая война с Россией неизбежна! Между прочим, анекдот, который ты только что слышала, мне рассказал маршал Ней.
— Который из бывших конюхов? — презрительно скривила губы Жозефина.
— Это не имеет никакого значения! Все решает не происхождение, а талант. У меня почти все маршалы подобраны с улицы. Возьми Жюно — он из лакеев, Удино — из арлекинов. А Ожеро я вообще с галер снял, у него до сих пор клеймо на заднице.
— На спине, — сказала Жозефина, поправив прическу.
Наполеон замер посреди спальни как вкопанный, полубезумным взглядом уставившись на нее.
— Что?! — вскричал он. — На спине? А ты видела? Откуда у тебя такие сведения? Может, ты с ним в бане мылась? Спинку ему терла? Если это так, то ты — чудовище!