Еще мгновение — и все было кончено.
Царь навалился на нее всем телом, тяжко отдуваясь.
— Бонапарт, корсиканская вонючка, — еле слышно бормотал он. — Якобинец голоштанный…
— Александр, слезьте с меня.
— Выскочка… коротышка недоделанный…
— Слезьте же, я вас прошу! — взмолилась Маша, толкая его руками в грудь.
Царь покорно перекатился на спину, тупо уставившись в потолок.
— Ненавижу… Наполеон, скотина, уродина…
— Замолчите вы наконец со своим Наполеоном! Меня это уже не возбуждает. Давайте лучше поговорим о любви.
— Да… да… о любви. Знаете ли, Машенька, я очень любил свою бабушку.
Девушка приподнялась на локте, вытаращив на императора глаза.
— Что вы с ней делали??
— Она меня очень баловала, — говорил царь, думая о своем. — Бабушка обучала меня разным наукам, построила мне дачу под Царским Селом.
— Вот это да! — позавидовала Маша.
— Бабушка-а… — печально вздохнул Александр. — Царство ей небесное. Она так много для меня значила. Она подыскала мне жену, голубоглазую принцессу. Во имя ее светлой памяти добрые люди задушили моего батюшку, моего безумного папу Павла.
От этих откровений у девушки по спине побежали мурашки.
— Я не могу забыть наш последний ужин с папенькой, — словно в забытьи, продолжал царь. — Я вдруг чихнул, а он улыбнулся и говорит: «Будьте здоровы, сударь!» И этой же ночью он был задушен в своей спальне моим детским шарфом.
Побледнев, как привидение, Маша натянула на себя одеяло, пряча от него свою обнаженную шею. Царь плакал, не обращая на нее никакого внимания.
— Бедный папа! Когда-нибудь и меня вот так же — шарфом. Господи, уйти бы в монастырь, в леса, куда угодно…
Маша стала тихо отползать к краю дивана. Внезапно царь открыл заплаканные глаза.
— Куда вы, заинька?
Она свалилась на пол. Он вскочил, чтобы помочь ей, но она завизжала от страха:
— Нет, не трожьте меня!
Скользя задом по полу, она пятилась от растерянного Александра, с ужасом глядя на протянутые к ней руки.
В этот момент из спальни донесся истошный женский визг, и оттуда с диким воплем выскочил голый поручик Ржевский, а за ним, размахивая саблей, выбежала не менее голая Екатерина.
Глава 18. Екатерина в гневе
— Кастрирую — у — у! — орала Екатерина, гоняясь за Ржевским по всей гостиной.
— Катюша, что ты, не надо, — уговаривал ее поручик, сложив руки фиговым листком. — Постеснялась бы при людях.
— Пусть все видят. Убийца!
— Какой же я убийца, ягодка? Я же никого не убил. Я же ради тебя старался.
— Подстилку из меня хотел сделать! Я тебе покажу, черт ненасытный.
От этой живописной картины у сидевшей на полу Машеньки отнялся язык. Вертя головой, она с очумелым видом следила за этой беготней. Царь стоял возле нее, не зная, что предпринять: то ли помочь своей даме подняться, то ли прийти на выручку Ржевскому.
Между тем Екатерина загнала поручика в угол. Не долго думая, он сорвал со стены картину с натюрмортом и прикрылся ею, как щитом. Екатерина ударила саблей по полотну, и изображенный на ней арбуз разделился на две части.
Бросив картину, Ржевский принялся бегать вокруг царя с Машенькой.
— Держите ее! — вопил он. — Отберите у нее саблю!
— Я тебе покажу «еще поваляемся»! — орала Екатерина. — Ты у меня сейчас поваляешься.
— Дамы и господа, дамы и господа, — твердил Александр, от всей души сочувствуя положению Ржевского и, с другой стороны, откровенно любуясь обнаженными телесами упитанной брюнетки. — Так нельзя, успокойтесь.
— Я спокоен, я уже спокоен! — кричал поручик. — Я больше не хочу.
Машеньку разобрал смех.
— Чего вы хихикаете? — возмутился Ржевский, оббегая вокруг них в десятый раз. — Не вижу ничего смешного.
Но девушка смеялась уже во весь голос. За ней начал похохатывать и царь.
Поняв, что в их стороны помощи никакой не дождешься, Ржевский рванул обратно в спальню. Едва он успел спрятаться за распахнутой дверью, как следом ворвалась Екатерина. Увидев, что поручик словно испарился, она растерянно опустила клинок. Воспользовавшись ее замешательством, он налетел на нее сзади, обезоружил и повалил на постель.
— Катюша, я больше не буду, — зашептал он, прижав ее всем телом к одеялу. — Опомнись, голубушка.
— Пусти!
— А ты драться будешь?
— Буду!
— Тогда, пардон, не пущу.
— Негодяй, — простонала она, но сил сопротивляться у нее уже не было.
Она перестала вырываться и затихла. Видя ее покорность, Ржевский слегка ослабил хватку.