Только один человек из всей компании не смеялся. Это был корнет Васильков. Ему сегодня не везло пуще всех. Из оставшихся у него на руках десяти рублей он, стыдясь самого себя и краснея, как девица, ставил по рублю. Он был готов играть в долг, но ему не верили. Затянувшийся разговор о женщинах действовал ему на нервы.
— Афанасий Сергеич, вы будете метать? — нетерпеливо выкрикнул корнет своим тоненьким голоском.
— Буду, дорогой мой, — спохватился майор. — За дело, господа, с богом, — и он распечатал свежую колоду.
«Ну, стерва, ежели подведешь», — подумал Ржевский, поставив на червонную даму.
Майор Котлярский стал метать.
Очередная талия отняла у поручика последние деньги. Не помогла ему ни дама черв, ни бубновый туз. Поручик в остервенении рвал карты зубами и, запихивая их в пустую бутыль, приговаривал:
— В темницу, в темницу вас, сволочей.
— Полно, бгатец, — веселился Давыдов, распихивая по карманам выигранные деньги. — В любви повезет.
— Да что любовь! В любви мне и так всегда перепадало.
Корнет Васильков, спустивший свой последний рубль, положил голову на стол, как на плаху, и зашелся от рыданий.
— Вот уж напрасно, дорогой мой, — сказал майор Котлярский, погладив его по плечу. — Велика беда! В другой раз отыграетесь.
— Нет, я застрелюсь, — ревел корнет, не подымая головы. — Мне ни в картах не везет, ни в женщинах.
— Ну, в картах это дело наживное, еще научитесь. А что до женщин… Хотите, я горничной моей, Глашке, за вас словечко замолвлю? Она вам не светская дама — ломаться не будет. Хотите, дружочек?
— Хочу-у, — всхлипнул Васильков.
— Ну вот и ладненько. Сейчас только еще шампанского примем, и я вас, голубчик, устрою.
Майор заказал лакеям вина и закуски.
— А для меня у вас горничной не найдется? — спросил Ржевский, вытирая усы после пропущенной стопки водки.
— Да ради бога, дорогой мой. Желание гостя для меня закон. Эй, Прошка! — крикнул Котлярский лакею. — Позови Аглаю.
— Дык, спит она, барин.
— Разбуди, от нее не убудет. Скажи, дело к ней есть срочное, радостное.
Через пять минут в комнату вошла лохматая седая старуха в длинной ночной рубахе.
— Вот и вам горничная, поручик, — еле сдерживая смех, заявил майор. — Прошу любить и жаловать.
— Э-э, нет, — скривился Ржевский. — Увольте-с. Я еще не настолько пьян.
Все весело заржали.
— Чё звали-то, батюшка? — спросила старуха, щуря на хозяина подслеповатые глаза. — Прошка сказал, обрадовать меня хотели. — Она облизнулась. — Уж рюмочку-то налейте, старой, коли разбудили.
Со смехом вручив старухе недопитую бутылку, майор прогнал ее из гостиной.
— Кстати, о старухах, — задумчиво обронил граф Долбухин. — Представьте, господа, моя бабка, графиня Аделаида Петровна, на картах сделала себе целое состояние.
Присутствующие недоверчиво переглянулись. Но в их глазах все же появился определенный интерес. Устав от картежной баталии, они были сейчас готовы выслушать любую историю.
И граф Долбухин начал рассказывать, не спеша попивая из горлышка шампанское:
— Отец мой, Меркурий Петрович, однажды в юности крепко проигрался в карты некоему князю Г. А надобно заметить, что мое семейство в ту пору было в долгах как в шелках. Вернувшись под вечер домой, отец во всем признался моей бабке, заявив в отчаянии, что не видит иного выхода, как свести счеты с жизнью. Но та, конечно, его отговорила и на следующий день отправилась к князю.
Князь Г. несказанно обрадовался ее визиту, поскольку был в нее давно и безнадежно влюблен. Когда моя бабка упомянула о долге сына, князь засмеялся и ответил, что простит всё за одну проведенную с ней ночь.
— Вот дурак, на бабку польстился! — сказал Ржевский.
— Графиня в ту пору была еще молода, — возразил Долбухин. — И к тому же весьма красива… Так вот, она обещала князю подумать над его словами, но дать ей на размышления еще три дня. Князь согласился. В ту же ночь графиня куда-то исчезла и не появлялась трое суток.
Когда под вечер третьего дня она вернулась домой, в волосах ее стали заметны седые пряди, а губы были покусаны в кровь. На все расспросы домашних она ничего не отвечала и сразу же отправилась к князю. Она явилась к нему ровно в полночь и предложила ему перекинуться с ней в карты. Князь с иронией осведомился, есть ли у нее деньги, чтобы делать ставки. «Ставкой будет моя честь!» — гордо отвечала она. Князь начал метать. И графиня не только отыграла сыновний долг, но и лишила князя почти всего его состояния!