— Пошла в лавку, сейчас придет.
— Вот с кого надо брать пример, — говорит отец, искоса поглядывая на Морфид. — Набожная девушка, родители могут быть спокойны — за ней-то мужчины не гоняются, как жеребцы. Послушай-ка, что я скажу, Морфид: Йоло Милку нечего слоняться под нашими окнами, а если мою дочь увидят с ним в горах, ей придется покинуть этот дом, а Йоло Милк отправится на тот свет без церковного напутствия. Поняла, дочка?
— Поняла, — отвечает Морфид.
— Так имей это в виду.
Тут она перестает улыбаться, а жаль — Морфид прелесть как хороша, когда улыбается. Но отец — человек твердых правил и очень решительный. Он так и на матери женился: задумал — и сделал. Он увидел ее на конской ярмарке в Кифартфе, где она была с сестрой, поклонился им, а вечером предложил подвезти их домой в своей двуколке. Всю дорогу они молчали, рассказывала мать, а когда остановились у дома их отца-священника, он помог им с сестрой сойти, поклонился и уехал. Она думала, что никогда уже больше его не увидит, ушла к себе в комнату и проплакала всю ночь напролет. Но через неделю его двуколка опять остановилась перед их воротами. Он сразу вошел в дом и спросил ее отца. А через десять месяцев мать уже родила Морфид в нашем теперешнем доме.
— Боже милосердный! — восклицает мать. — Опять Йоло Милк заявился. Поговори с ним, Хайвел.
— Ладно, — отвечает отец.
— Только, пожалуйста, без драки.
— Поговорим как мужчина с мужчиной. Не беспокойся, детка.
Ну и щеголь же Йоло: напомадил черные кудри, надел новые куртку и штаны, а в петлицу сунул красную гвоздику — берегитесь, девушки! Тук-тук в дверь. Вот он, головой чуть ли не под косяк, шапка в руках, белые зубы сверкают в улыбке.
— Добрый вечер, мистер Мортимер, — говорит Йоло.
— Добрый вечер, Йоло, — отвечает отец. — Ишь, какой ты франт в новом костюме! А ну-ка, грудь вперед, чтобы он лучше сидел, а живот убери. — Он похлопал Йоло по животу. — Да, парень хоть куда. Погулять собрался?
— Только без драки, слышишь? — шепчет мать.
— Ну что ты! — отвечает отец. — Ты, значит, за Морфид пришел, Йоло?
— С Божьего соизволения, — бормочет Йоло, — и, конечно, если вы разрешите.
— В горы, значит, прогуляться собрался?
— Только прогуляемся — и все, мистер Мортимер. Что здесь плохого? Ведь ваша Морфид — порядочная девушка, не то что некоторые.
— Вернетесь-то небось засветло, а, Йоло?
— Само собой, чем светлее, тем лучше, когда дело идет о честной девушке. Хоть через полчаса, мистер Мортимер, если вам так угодно.
— Нет, не угодно, — говорит отец. — Ну-ка, будь добр, поверни немного голову, а то я всю неделю стоял у печи и плохо вижу при этом свете. И наклонись чуток — ты здорово подрос с тех пор, как я тебя в последний раз видел. Да улыбнись же — что ты такой невеселый!
Йоло как дурак выставил вперед подбородок и ухмыльнулся во весь рот.
Бац! И он лежит навзничь на земле, сложив руки на груди, что твой покойник.
Ух ты!
— И это в доме дьякона, — перебивая визг женщин, говорит отец. — Этот дом открыт для христиан, ходят ли они в церковь или в методистскую молельню, но для безбожников и прелюбодеев здесь дверь заперта.
Хорошо спать рядом с сестрой, упираясь пятками ей в колени! С матерью мы прощались на кухне, а отец приходил с лампой поцеловать нас на ночь уже в постели. Как сейчас слышу усталый вздох Морфид — повози-ка вагонетки четырнадцать часов подряд! — вижу, как она привстает, подставляя лоб наклонившемуся отцу. После его ухода мы устраиваемся в постели поудобнее. Когда дом затихает, она шепчет:
— Йестин, ты спишь?
Я не отвечаю, и вот она осторожно приподнимается, стараясь, чтобы кровать не скрипела — нашу кровать сам черт не взял бы для любовных забав. Слежу одним глазом, как она соскальзывает на пол, быстро сбрасывает фланелевую ночную рубашку — э, да на ней застегнутые ботинки! Надевает платье, проводит гребенкой по волосам — и в окошко, как ведьма на помеле.
Ой, Господи, думаю я, когда-нибудь она нагуляет себе брюхо не хуже миссис Пантридж. Так говорила на кухне мать. Слезаю с кровати и бегу к окну. Хватаясь руками за кусты, она карабкается по залитой серебристым светом горе, и черные волосы развеваются у нее за спиной. Прислушиваюсь, дрожа всем телом. Сверху доносится крик совы. Морфид кричит по-совиному в ответ. Там, наверху, лежит на траве Йоло Милк и улыбается звездам; дай ему волю, говорит мать, и все следующее поколение горняков пойдет от него одного.
И пока отец спит себе в соседней комнате сном праведника, перед которым откроются врата рая, Морфид, его любимая старшая дочка, рука об руку с Йоло Милком идет дорогой греха прямо в геенну огненную.