Рванувшись вперед, Меган стала ругать его, хоть и невнятно. Одна из ее воинственных пяток ударила жеребца в бок, и тот пустился галопом. Не успел Блейк ее ухватить, как она соскользнула с седла. Ее руки по-прежнему были привязаны к луке седла, и все вышло так, как предсказывал Блейк. Кошмарно долгие секунды она болталась на боку мчавшегося коня, держась только на руках, которые так болели, словно их вырывали из тела. Как она ухитрилась не попасть под копыта коню, непонятно, возможно, оттого, что из-за своего маленького роста едва касалась земли кончиками пальцев. Веревка на запястьях врезалась в кожу, а дыхание перехватывало, потому что тело ее больно ударялось о седло и ногу всадника. Правда, — хоть она почти и не дышала, но все-таки как-то умудрялась кричать сквозь заглушавший ее вопли платок.
Вдруг ее подтянули кверху, будто пойманную на крючок рыбу. Руки с железной цепкостью схватили ее за плечи. Она услышала злобные ругательства, но на ответный гнев ее уже не хватило. Сокрушительные рыдания вырвались из груди, а по лицу покатились блестящие слезы. Меган никогда не принадлежала к числу тех счастливых особ женского пола, которые умеют красиво плакать. Через пару секунд ее нос покраснел, и она громко им хлюпала. Не в состоянии свободно дышать через платок, закрывавший рот, она снова начала задыхаться. И когда серый вязкий туман уже начал поглощать ее, тряпку сорвали со рта. Жадно набрав полные легкие воздуха, Меган велела себе держаться.
— Глупая, своенравная девочка! — ругался Блейк. — Мозгов у тебя меньше, чем у комара! — Он грубо вытер ей слезы и поднес к носу платок. — Сморкайся!
Униженная, но не способная сделать это сама, так как руки по-прежнему были связаны, Меган повиновалась. Наконец-то обретя способность нормально дышать и говорить впервые за много часов, она, конечно, не сумела удержаться.
— Если вы окажете мне любезность и будете держать свои руки при себе, я буду весьма благодарна! — Ее голос был скрипучим, как у лягушки. Было что-то унизительное в том, как, пытаясь закричать на своего похитителя, она разразилась вместо слов невразумительным кваканьем.
— Если ты дашь обещание сидеть тихо и не верещать будто кошка, которой прищемили дверью хвост, я не стану завязывать тебе рот, — предложил Блейк.
— Невероятно любезно с вашей стороны! — хрипло огрызнулась она.
— Не отказывайся от своего счастья, — пригрозил он. — Твой выбор ограничен моими милостями. — Он открыл фляжку и поднес к ее пересохшим губам. — Пей.
Выбора у нее и впрямь не было. Или пить, или захлебнуться, так как он чуть ли не силком лил тепловатую воду ей в рот. Давясь и кашляя, она наконец сумела отвернуться в сторону. Вода заструилась по подбородку на платье. Снова был пущен в дело носовой платок, чтобы вытереть ей лицо и промокнуть мокрое пятно на груди.
— Убери от меня свои мерзкие лапы! — зашипела Меган.
Серые глаза столкнулись с глазами цвета глубочайшего индиго.
— Ох, дьявол! Можно подумать, что к тебе не притрагивался еще ни один парень!
Внезапно сообразив по ее лицу, что попал в точку, он сделал резкий вдох и какое-то мгновение внимательно смотрел на нее. Потом расплылся в хитрой улыбке:
— Ну, будь я проклят!
— Ты будешь более чем проклят, если прикоснешься ко мне, мистер! — необдуманно пригрозила она.
Блейк откровенно расхохотался:
— Милая, ты сейчас не в том положении, чтобы угрожать. Неужели ты еще этого не заметила?
— Меня зовут Меган, а не Милая, — негодующе фыркнула она.
— Да, я знаю, как «натмег», мускатный орех цвета твоих волос. — Его голос сделался тише и звучал с ворчливой мягкостью. — Сахар и пряности да много на лице румяности — вот из чего сделана маленькая Меган, верно? — усмехнулся он.
Меган ощетинилась.
— Только не для таких, как ты, — огрызнулась она.
— Это мы еще посмотрим. У нас будет предостаточно времени, чтобы узнать друг друга поближе. Кстати, раз уж нам суждено стать такими тесными компаньонами, меня зовут Блейк, Блейк Монтгомери. — Снова его глаза пристально впились в ее лицо, однако на этот раз не нашли того, чего искали.
— Да мне наплевать, кто ты такой! — злобно ответила она. — Ты обычный вор и преступник самого низшего пошиба. Мои родители и жених повесят тебя, если ты причинишь мне вред. Подумай об этом, прежде чем приставать ко мне, негодяй.
— Ох, полегче на поворотах, Меган, — с насмешкой сказал он. — Как ты меня напугала, прямо до смерти. — И он снова издевательски расхохотался. Схватив поводья и снова примостив ее перед собой, он добавил: — Впрочем, надо отдать тебе должное, ты забавная куколка, но учти: мое терпение и чувство юмора небеспредельные.
Дилижанс несся по улицам, оставляя за собой клубы пыли и любопытных прохожих. Резко остановив коней перед тусонской гостиницей, кучер истошно завопил:
— Шерифа сюда! Приведите доктора! Совершено ограбление почтовой кареты!
Немедленно собралась большая толпа. Кто-то побежал за доктором, а шериф уже сам спешил из своей конторы, находившейся неподалеку. Кирк Хардести шел рядом с шерифом, красивое лицо было хмурым.
— Разрази меня гром, Дик! Этой каретой должна была приехать Меган. Если она ранена, мне дорого за это заплатят!
Оба с трудом пробились сквозь толпу.
— Что случилось? Кто ранен? — рявкнул шериф
Браун.
— Ограбление! — причитал кучер. — Пит получил пулю в ногу! Еще и девчонку увезли с собой!
Бледным пассажирам помогли выбраться из дилижанса. Кирк рванулся вперед, едва не сбив с ног молодую женщину. Его голубые глаза шарили среди пассажиров, но не находили невесты. Заметив своего будущего тестя, он грубо схватил его за рукав.
— Где Меган? — с тревогой спросил он.
Эван Коулстон обезумевшим взором взглянул на мужчину, которому его дочь предназначалась в жены.
— Пропала, — прохрипел он, привлекая рыдающую Джейну к себе.
— Пропала?! — взревел Кирк. — Что ты имеешь в виду, как пропала? — Кирк встряхнул старика, словно намеревался выбить из него ответ.
— Пропала! — злобно буркнул Эван. — Украдена. Увезена бандой негодяев, которые ограбили карету. — Боль и горе пронзили его с новой силой, голос сломался, глаза наполнились слезами.
Рядом с ними причитала Джейна, обезумев от тревоги.
— Детка моя! — душераздирающе выла она. — Бедная моя детка! Бог знает, что эти звери делают сейчас с тобой!
По толпе зрителей пробежал ропот, на лицах появилось сострадание и откровенное любопытство. Шериф Браун подошел к Кирку.
— Ты бы отвел этих людей внутрь и нашел для них комнату, — сухо предложил он. — Мне прежде нужно опросить кучеров, а потом я поговорю с ними. Леди, похоже, сейчас упадет в обморок, Кирк.
Кирк встрепенулся, его лицо исказилось гневом.
— Я-то позабочусь о родителях своей невесты, Дик. А вот ты занимайся своим делом — лови негодяев, которые увезли Меган. Я хочу увидеть их головы на плахе! Хочу, чтобы их повесили и четвертовали!
— Мы их поймаем, Кирк. Я соберу группу, как только опрошу кучеров и пассажиров, и мы тут же отправимся в погоню. Ты поедешь с нами?
— Поскачу так, что чертям станет тошно. Дай только устроить родителей Меган. Через десять минут я буду в твоей конторе.
— Я поеду с вами, — заявил Эван. Кирк и шериф посмотрели на него так, будто собирались что-то возразить, но он твердо сказал: — Она моя дочь.
Стояла кромешная тьма, где-то около полуночи, когда Меган и ее похититель наконец-то добрались до маленькой, спрятанной от посторонних глаз хижины, прилепившейся на горном склоне. Меган уже давно израсходовала последние запасы сил, и, когда Блейк помог ей слезть с лошади, ноги ее подломились Блейк подхватил ее сильными руками, не дав упасть, и понес как ребенка, прижав к широкой груди. Ногой распахнул дверь и, вероятно, знакомый с обстановкой, направился прямо к невидимому стулу и усадил на него Меган. — Сиди, а я сейчас зажгу лампу. Слишком усталая, чтобы бежать, даже если бы спасение находилось в двух шагах, Меган ждала. Секундой позже теплый свет озарил незамысловатую внутренность хижины. Одна комната, маленькая, но опрятная. Стул с прямой спинкой, на котором она сидела, был одним из трех, стоявших вокруг небольшого квадратного стола. У одной стены грубый каменный очаг. С одной стороны от него прибиты полки, на некоторых стояли консервы, на других посуда и сковороды. Небольшой стол с ведром, кувшином и тазом служил для приготовления пищи и сушки посуды. По другую сторону от очага в глубине комнаты стояло старое кресло-качалка, его когда-то веселая обивка выцвела и выносилась. Возле кресла, у задней стены, — кровать. Меган, с ее искаженным страхом сознанием, кровать показалась огромной, зловеще господствующей в комнате. Глаза девушки торопливо обежали остальное пространство, отметили даже крючки на стене, дополнительные полки для одежды и белья, грубую рогожку, использовавшуюся вместо занавесок на маленьких окнах по обеим сторонам от единственной двери в стене, противоположной очагу. Нет, другой кровати не было, даже никакого маленького топчана, лишь эта большая кровать, которая с каждой минутой казалась ей все огромней и страшней.