Тэя (стоя на своем месте в расстановке): Мне нравится быть рядом с сыновьями. Но я не знаю, как насчет мужа...
Б.Х.: По крайней мере, ты могла бы смотреть на него по-дружески.
Муж: Она избегает любого контакта.
Б.Х.: Она должна сначала привыкнуть.
Один чукча поехал в отпуск в тропики. Но, ничего — через две недели привык.
Тэя: Меня беспокоит еще то, что я стою между мужем и братом.
Б.Х: Подвинься поближе к своему мужу — настолько, насколько это возможно.
Муж: Три сантиметра все еще остаются.
Б.Х. (группе): Для Тэи тяжелое преступление - быть счастливой в браке с мужем. Это означало бы, что она отвернулась от матери и осмелилась быть счастливее, чем та. Здесь вам видно, какое мужества требуется от Тэи для достижения такого счастья.
Последствия угрозы убийства
и других тяжелых преступлений в семье
Б.Х.: Когда один из членов семейной системы убивает другого или имеет подобные намерения, он теряет свое право принадлежать к этой системе.
Улла: Просто из-за угрозы убийства?
Б.Х.: Да. Да. Просто из-за угрозы. Из-за угрозы убийства собственных детей мать потеряла право принадлежать к системе и право на то, чтобы быть матерью.
Франк: Даже если она этого все-таки не совершила?
Б.Х: Да, даже в случае, если она не осуществила свои угрозы. То же самое наблюдается в случае тяжелых преступлений, совершенных одним из членов семьи вне ее. Тогда преступник тоже теряет право принадлежать к своей семейной системе.
Однажды один из участников моего курса рассказал, что его отец, который был мэром города, отказался в конце войны сдать город. Из-за
76
этого еще больше людей погибло. После войны его приговорили к смертной казни, но сам он был убежден в своей невиновности, а сын считал его героем. Но когда мы расставили его систему, стало видно, что отец потерял свое право принадлежать к ней. Тогда мы выставили его за дверь, и вся система успокоилась. Подобные ситуации существуют, но такого, что произошло в семье Тэи, я до сих пор еще никогда не наблюдал.
(Toe): Нет никаких сомнений: твоя мать потеряла свое право принадлежать к семье, но это еще не означает, что твои обязанности по отношению к матери изменяются. Ты должна понять, что система, отравленная убийством, как в случае с мэром, который косвенно был виновен в смерти множества людей, или, как в твоем случае — угрозами убийства, высказанными матерью, имеет тяжелые последствия для ее членов, например, для твоего брата. По этой причине твои сыновья должны перейти из отягощенной виной области влияния в здоровую часть системы, то есть к отцу. Там они в безопасности.
Роберт: А аборт в рамках семейной системы тоже является убийством?
Б.Х.: Нет. Аборт не имеет таких последствий. Только при особенных обстоятельствах аборт может иметь подобные последствия.
Тэя: У меня еще один вопрос. Я смогла жить с этим дальше только потому, что моя мать загладила свою вину перед нами, детьми, тем, что в конце войны, когда мы оказались в Верхней Силезии, между двух фронтов, она старалась защитить нас собственным телом каждый раз, когда вокруг рвались гранаты. То есть в дальнейшем она часто пыталась спасти нас от смерти. Это было для меня как будто заглаживанием вины.
Б.Х.: Этим ничего нельзя исправить. Ее желание защитить вас являлось позитивным действием, и ты должна уважать ее за это. Но другое этим не исправляется, о чем свидетельствует самоубийство твоего брата. Часто мы думаем, что у нас есть возможность исправить что-либо таким образом и сделать так, будто этого никогда не происходило, например, путем искупления вины. Но это невозможно. Человек должен признать собственную вину. Иначе нельзя. Вину невозможно отменить или исправить. Но признанная вина дает человеку силу совершить что-то хорошее или великое. На систему это действует примиряюще, но сама вина не исчезает. Когда кто-то признает свою вину, это придает ему гораздо большее внутреннее величие, чем прощение или заглаживание вины. Действительно, как можно простить или загладить что-либо подобное?! У человека нет ни способности, ни разрешения на это. Вина никогда не исчезает и действует в жизни как могучая энергия.
Карл: Я испугался твоих слов о том, что самоубийство брата Тэи является чем-то вроде повторения смерти отца. Этого я не понял.
Б.Х.: Мне сейчас стало понятным, что эту систему надо рассматривать по-другому, это мать должна была покончить с собой, но сын сделал это вместо нее. В этом и заключается действительная динамика данной системы.
77
(Тэе): Соответствует ли это твоим чувствам?
Тэя: Да.
Клаудия: Значит, самоубийство сына не имеет ничего общего со смертью отца, а связано с угрозами убийства со стороны матери?
Б.Х.: Да. И хотя другая динамика, согласно которой сын из верности следует за погибшим отцом, здесь тоже действует, динамика, исходящая от матери, гораздо сильнее. Когда что-то более сильное выходит на передний план, более слабое теряет свое значение. Динамика, имеющая большое значение в других системах, здесь уже не важна, так как большая негативная энергия, вытекающая из угроз убийства со стороны матери, затмевает все остальное. В таких случаях терапевт должен работать с более сильной динамикой и не заниматься другой. Угрозы убийства со стороны матери затмевают все остальное.
Потерявший право
на принадлежность к системе
должен уйти
Георг: Ты сказал, что мать Тэи потеряла право принадлежать к семье. Мне было бы интересно узнать, в каких случаях человек теряет это право и как терапевт должен с этим обходиться.
Б.Х.: Это зависит от конкретного случая. Право на принадлежность всегда теряется в случае убийства одним членом семьи другого ее члена или же постороннего, а также если существует такое намерение или же когда кто-то совершил тяжкие преступления по отношению к другим, особенно к большому числу людей. Тогда виновный должен покинуть систему или быть исключенным из нее. Иначе вместо него исключит самого себя невиновный член семьи.
В одном из моих семинаров принимал участие ирландец, дед которого застрелил собственного брата во время борьбы за независимость. Но вместо того чтобы исключить из системы, его провозгласили героем. А в настоящее время его внук живет вдали от Родины, будто он не принадлежит к своей системе, и еще вдобавок этот внук находится в ссоре со своим братом. При расстановке этой семьи я выдворил деда и сразу же наступил мир не только между братьями, но и в целой системе.
В другом моем курсе участвовала двоюродная внучка Германа Геринга, который во времени «Третьего рейха» курировал концентрационные лагеря. Когда мы расставили ее семью, его дух все еще присутствовал в системе. Они сохранили драгоценную серебряную посуду, на которой было выгравировано его имя. Наступил мир и покой, после того как Геринг в расстановке был выставлен за дверь и исключен из системы. Кроме того, я посоветовал пациентке избавиться от столового серебра, причем полностью и с условием, что посуду нельзя было продать, подарить
78
или использовать как-либо еще в собственных целях. Через год она последовала моему совету.
Георг: А когда какая-либо женщина обманула мужа или наоборот, теряют такие люди свое право на принадлежность к семье?
Б.Х.: Иногда они теряют его в рамках их нынешних семей, но не в родительской семье; туда всегда могут вернуться.
Доверие внутренней картине
Франк: Я спрашиваю себя, не должны ли мы в этом случае исходить также из того, что мать Тэи была одержима манией убийства?
Б.Х.: То, что ты сейчас говоришь...
Франк: Я еще не закончил.
Б.Х.: Но ты сказал достаточно для того, чтобы показать нам, какое действие имеют подобные вопросы. Факты не позволяют нам ставить их под сомнение безнаказанно. По моему опыту, происходит следующее: пациент сообщает мне о чем-то и вследствие этого у меня формируется внутренняя картина его системы. Тогда я сразу вижу, где господствует самая сильная аффективная энергия этой системы. Если же в этот момент у меня возникают какие-то сомнения и я ставлю себе какие-либо гипотетические вопросы, эта картина исчезает. Каждый вопрос, поставленный картине, не только ведет к ее исчезновению, но и отнимает силу, необходимую для совершения действий, и у терапевта, и у самого пациента. Согласуется это с твоими впечатлениями?