Юрий Брайдер, Николай Чадович
Порядок регистрации
Не думаю, что ошибусь, если приравняю первый сверхсветовой полет к таким этапным историческим событиям, как первая пробежка далекого предка на своих двоих, первый верховой заезд на только что прирученной кляче и первый подъем воздушного шара братьев Монгольфье. Сейчас просто смешно вспоминать, как заблуждались лучшие умы человечества, считая скорость света каким-то недостижимым пределом. В конце концов оказалось, что мироздание неисчерпаемо и бесконечно во всех своих свойствах, и в нем нет пределов для разума.
Не буду говорить здесь, с какой тщательностью подбиралась кандидатура пилота для первого сверхсветового полета. Среди великого множества предъявленных к нему требований было одно, на котором споткнулись почти все претенденты – безусловное согласие на полет абсолютно всех родственников, так как, по релятивистским законам, возвращение экспедиции ожидалось через два миллиона лет по земному счету. Так вот, я оказался единственным кандидатом, все родственники которого дружно согласились на вечную разлуку. Надо будет над этим фактом поразмыслить на досуге. Но это не главное.
Стартовал я со спутника Нептуна Тритона, дождавшись момента, когда все обитаемые планеты удалились на безопасное расстояние. Запуск произошел без особых происшествий, если не считать того, что отброшенный за орбиту Урана Тритон превратился в десятую планету. Нептун приобрел шикарное кольцо, а у Земли слегка перекосило ось.
Наиболее ответственным моментом в моем путешествии оказалось преодоление светового барьера. Корабль, а вместе с ним и я распались при этом на элементарные частицы гораздо более низкого уровня, чем кварки. Теоретически готовый к этому, я, тем не менее, сразу же обрел прежнюю структуру, кинулся к ближайшему зеркалу, а потом еще долго с подозрением ощупывал все части своего тела.
Основной целью полета было, конечно же, установление контакта с разумными обитателями иных миров, если таковые отыщутся. В этом деле мне должно было помочь другое великое изобретение человечества – лингвистический анализатор-синтезатор. По двум-трем словам, жестам или телепатическим сигналам он мог почти мгновенно создать словарь, фонетику и грамматику практически любого языка. На пусковых испытаниях этот электронный монстр расшифровал речь дельфинов, создал всеобщий универсальный разговорник и окончательно запутал вопрос об эскимосо-полинезийских отношениях.
Первый инопланетный корабль повстречался мне сразу же за Альфой Центавра. Шел он на сверхсветовой скорости, поэтому о его размерах и форме я ничего определенного сказать не могу. Тем не менее зрелище было захватывающее: оказавшиеся поблизости звезды мигали и гасли, как на сквозняке, пространство, а заодно и время разлетались вдребезги и проваливались в тартарары, «черные дыры» сотнями возникали за кормой корабля, как пузыри в кильватере океанского лайнера. Конечно же, я сразу попытался наладить контакт.
– Люди Земли приветствуют собратьев по разуму… – начал я заранее подготовленную фразу, но меня тут же бесцеремонно прервали:
– Что у тебя? Авария?
– …И предлагают объединить усилия в деле познания мира, – закончил я несколько упавшим голосом.
– Эх, мне бы твои заботы! – с такими словами инопланетянин пронесся мимо.
Вскоре я убедился, что космические корабли в Галактике встречаются так же часто, как рыболовные шаланды в черноморских лиманах. Правда, все они, как один, обменявшись со мной приветствиями (кто дружелюбно, кто холодно, а кто и с непонятной иронией), исчезали вдали. Наконец какой-то неудачник, неподвижно висевший в пространстве между Сириусом и Канопусом, выслушав мою сакраментальную фразу, кратко ответил: «Подгребай!» Я резко затормозил, умер, превратившись во всепроникающее излучение, потом воскрес, материализовавшись, и, еще не очухавшись, причалил к чужому кораблю. Формой он походил на огромный бублик, составленный из множества других бубликов поменьше. Обшивка корабля на одном из этих бубликов была снята, и двое инопланетян копались в обнаженных механизмах. Скафандры их Запоминали канцелярские шкафы со множеством отделений. У одного скафандр был малиновый, у другого желтенький в полоску.
– У тебя запасного фотонного делителя не найдется? – спросил малиновый, прежде чем я успел открыть рот.
– Нет, – ответил я, слегка обескураженный его бесцеремонностью. – Скорее всего, нет.
– Откуда у него, – процедил желтенький в полоску.
– Тогда извини, – сказал малиновый. – Следуй дальше.
– Я не спешу, – ответил я. – Обитатели планеты Земля уполномочили меня вступить в… ну, как это называется… в какое-нибудь галактическое объединение или сообщество. Есть ведь такие?
– Ты имеешь в виду Ассоциацию Разумных Миров? Или Лигу Мировых Разумов? А может, тебе нужна Организация Центрально-галактических Звезд?
– А какая между ними разница? – спросил я. Да, что ни говори, не так мне представлялся первый Контакт.
– Почти никакой, – ответил малиновый, не прекращая работы. – В Лиге самый низкий регистрационный тариф, а в Ассоциации, говорят, самая маленькая очередь.
– Туда и очередь есть? – удивился я.
– А ты как думал? Если все кучей полезут в Лигу и Ассоциацию, знаешь, что будет?.. Подай сюда виброкувалду. Вот она, возле тебя плавает.
– А сами вы члены чего?
– Не помню уже… Кажется, Ассоциации.
– Так, может, вы и меня в нее примете? Без очереди, конечно. За мной не заржавеет.
– Где же это видано, чтобы встречный принимал в Ассоциацию? – ответил малиновый. Виброкувалду он уже сломал и теперь искал, чем бы ее заменить. – Так дела не делаются. Двигай на региональный регистрационный пункт.
– А где он?
– Ближайший – на Асхидии, но тебе нужно по территориальности – на Тройной Рог.
– Как же туда добраться?
– Как добраться? А ты возьми его с собой, – малиновый указал на желтенького в полоску, который ни в разговоре, ни в работе участия не принимал, а только рассеянно подрагивал нижними конечностями. – Мне от него все равно никакой пользы, зато дорогу он знает. Достанешь делитель, – это относилось уже к желтенькому, – и сразу возвращайся. Не вздумай задерживаться!
Желтенький пренебрежительно фыркнул и, пробормотав нечто вроде: «Как же, дождешься», направился к моему кораблю.