К.Кокшенева. Ваши первые произведения — «Повесть странного времени», «Год чуда и печали», «Третья правда», «Расставание» — напечатаны за границей, в издательстве «Посев». Насколько Ваша личная судьба политзека определила мотивы и темы Вашего творчества, и вообще, трудно ли писателю с такой судьбой жить в наше компромиссное время?
Л.Бородин. Я полагаю, что моя человеческая судьба не оказала решающего влияния на писательскую. Быть может отсутствие такого влияния можно объяснить тем, что и в первый раз, и во второй я сидел за дело. Я сознательно встал на определенный путь, и потому был готов к тому, что окажусь в тюрьме. Я знал о такой возможности.
К.Кокшенева. Ваши лагерные произведения, как например, портреты политзеков, опубликованные в «Юности», — тоже не типичны для лагерной прозы. В них мало внешней стесненности, страдания, но много именно полноценного чувства жизни, ее радостей, дружбы, споров, любви, и даже курьезов. Почему Вы так мало писали о лагере?
Л.Бородин. На все потому же, что осужден я был за действия, а не за творчество, не за литературные произведения. У меня практически, кроме первой повести, написанной сразу после первого освобождения, больше нет произведений о лагере. А публикация в «Юности» — это, действительно, скорее о человеке, чем о лагере. Сегодня же на фоне всего, что происходит с Россией, на «фоне» крови, что льется на окраинах, наша лагерные страдания не выглядят уж страшными бедами, они перестали быть актуальны, и в конце концов, — это наше личное дело.
К.Кокшенева. Нет ли у Вас чувства, что Ваши усилия, направленные на изменение общественной мысли сегодня кажутся напрасными?
Л.Бородин. О напрасности действия или поступка говорить, по моему, не стоит: человек действует так, как он считает нужным. Надо делать свое дело, а не выстраивать прогнозы, которые обеспечат необыкновенный успех. Делай свое дело — и жизнь все расставит на свои места.
К.Кокшенева. С 1992 года Вы — главный редактор журнала «Москва», с 1997 года — Вы издаете книжную серию «Пути русского имперского сознания». Видите ли Вы свою нынешнюю деятельность продолжением того, что было продумано за проволокой лагерей?
Л.Бородин. Да, конечно, поскольку направление нашего журнала и основные книги серии национально-государственной ориентации. Конечно степень пронизанности, например, художественной литературы такими идеями иная, чем публицистики. Но, видимо, сегодня вообще в молодых писателях меньше идейности, все меньше людей идеи. Хотя мы напечатали замечательные произведения Михаила Лайкова, Алексея Цветкова, Юрия Самарина, Михаила Тарковского… Я бы хотел видеть в нашем журнале Олега Павлова не только со статьями, но и с прозой…
Наша книжная серия — уникальна, я не знаю такой другой, в которой бы издавались столь серьезные и талантливо написанные книги. Скажу честно, мы боялись, что не будет спроса, ведь первая книга серия — «Религиозно-философские основы истории» Л.А.Тихомирова — чтение совсем не легкое, в своем роде уникальное. Но спрос был так велик, что мы выпустили уже и переиздание, а вокруг самой серии сложился читательский и писательский клуб «Русское собрание», одно из заседаний которого посетил А.И.Солженицын, высоко оценивший наш журнал.
Во всяком обществе, в том числе и в истории России, мы можем наблюдать борьбу двух тенденций — прогрессивной (она могла быть либеральной) и консервативной. Мне представляется, что культ прогресса — идея самая опасная. Ведь сущность этого культа в откровенном антихристианском убеждении, что человек не только мера всех вещей, но и сам по себе он самодостаточен, способен совершенствоваться бесконечно. Успеха (прогресса) мыслится достигнуть или посредством техники, или посредством социальных реконструкций, революций. Отсюда — безоглядная ломка традиционных устоев, нетерпение и нетерпимость. Русский социализм, попытавшийся воплотить халиастические надежды, в сущности был воспроизведением безудержного культа прогресса. А потому нужно знать то, что мы называем русским консерватизмом. На мой взгляд консерватизм — это наличие некой системы ценностей, которые вечны в сегодняшнем дне, завтрашнем, послезавтрашнем и во вчерашнем.
К.Кокшенева. Может ли власть вообще быть честной и бескомпромиссной? Насколько для Вас сегодня важна политика?