Выбрать главу

Л.Бородин. Власть может быть бескомпромиссной. Бескомпромиссным был Сталин. Но никак рядом с ним не поставишь честность — не сочетаются они. Честной до конца любая власть быть не может, потому что власть связана с политикой, а политика — это искусство компромисса.

Государственная власть — это движение. И в прошлом, столь нам дорогом, нет ни одного мгновения, которое могло стать образцом для нашего сегодняшнего государственного строительства. Основы российской государственности есть — их знание обязательно, их изучение и уважение тоже обязательно. Слава Богу многие деятели русской государственности оставили после себя достаточное наследство, чтобы по нему представить и успехи, и неудачи прежней русской государственности.

К.Кокшенева. Кто, на Ваш взгляд, из современных писателей имеет возможность воздействовать на умы наших сограждан? Возможна ли сейчас в читателе прежняя вера к писательскому слову?

Л.Бородин. Любой писатель может воздействовать на публику прежде всего через публицистические статьи. Я считаю и считал, что литература — это не самая влиятельная сила в обществе. Чем менее причем художественно произведение, и чем более оно заряжено прямо-публицистически, тем активнее будет его воздействие. Такими были «Что делать» Чернышевского, «Мать» Горького. Да, это слабые приведения литературы, но именно они играли влиятельную роль в формировании взглядов. «Анна Каренина» или «Идиот» не могли претендовать на ту же степень воздействию.

Лично на меня воздействовали иногда отдельные произведения, в то время как творчество того или иного писателя я не мог принимать целиком. Например, мне нравится «Жизнь Клима Самгина» и пьеса «Варвары», но весьма сложное отношение к Горькому как писателю. Я всегда любил сибирских писателей, но эта любовь, возможно, «необъективная»: любил Шишкова, из старых — Мельникова-Печерского, Мамина-Сибиряка. В литературе ХХ века я бы выделил не имена, а произведения: я разделяю всеобщий восторг «Тихим Доном» Шолохова, и не разделяю этих же восторгов по поводу «Поднятой целины».

Что же касается Солженицына, то мне (по моей собственной судьбе) очень трудно разделить в нем писательское от его биографии, жизни, деятельности. Я его воспринимаю как нечто единое, хотя, допускаю, что это не правильно и не даже не справедливо, потому как писатель заслуживает того, чтобы независимо от его судьбы воспринимали художественные достоинства его произведений. Личность Солженицына для меня дорога именно в целом.

К.Кокшенева. Во многих Ваших произведениях есть нравственное и идеологическое противопоставление столицы и провинции. Вам больше мил провинциальный человек?

Л.Бородин. Я человек провинциальный, но я и не сторонник культа провинции как таковой. И если в каких-то текстах это есть, то Вы правильно заметили нравственный аспект этого противопаоставления, я категорически против всяких сепаратистских настроений и спекуляций вокруг темы провинциальной первозданной чистоты. Мне мил хороший человек. Просто человек столицы или столичный интеллигент более «неоднозначный», а иногда и более покалечен воздействием идей и идеек сомнительного толка. Но все же мне интересен этот современный столичный человек, ибо он более втянут в борьбу идеологий.

РАЗДЕЛ II

Люди

Вологодский однодум

У фермера Олега Подморина (Хозяйство ЗАУЛОМА Кирилловского района Вологодской области) в аренде 150 гектаров земли. Из них 30 гектаров леса, 120 — пашни и сенокосов. На планируемое поголовье скота ему не хватает 400–500 га. Неужели в России мало земли?

Деревни по Кирилловской дороге, что начинается от Вологды и доходит до Онежского озера, все сплошь с богатой историей. Теперь по этому тракту все чаще встретишь автобусы с туристами, да легковые машины с бегущими на выходные из Вологды горожанами. Туристы устремляются посмотреть всемирно известные фрески Дионисия в соборе Рождества Пресвятой Богородицы в Ферапонтове и соседний Кирилло-Белозерский монастырь-воин, удерживающий не раз врагов Отечества на северных рубежах Руси. Жители города, в свою очередь, спешат на свои дачные сотки, на рыбалку на Кубенском озере, по ягоды и по грибы, которых тут изобилие.

Крестьянская жизнь на Русском Севере всегда была трудна — под стать ей и человеческие характеры. Волевые, упрямые, крупные. И стоят уже памятниками прежней крестьянской жизни, ее правильного и крепкого старого уклада, на библиотечных полках книги Федора Абрамова, Александра Яшина и Василия Белова. Литература выполнила свою миссию, сохранив навеки образ русского крестьянского лада. Но, увы, остался он теперь только в литературе — жизнь словно ушла в честные и отличные книги, да там и осталась.