– Ничего странного. Сейчас многие пропадают без вести. Существует официальная статистика. В сутки по стране пропадает около трехсот человек, если не больше.
– Давай посмотрим фактам в лицо. Что пишет Виктор? С Сергеем ушли две собаки: Кинча и Белый. Вернулась одна, без хозяина. Если бы его убил медведь, остались бы следы. Следов не нашли. Если бы он в болоте утонул, вернулись бы обе собаки. Остается третий вариант: убийство. Парень, который погиб в вертолете, задолжал кому-то уйму денег…
В прихожей раздается звонок.
– Подожди, я открою. – Виталий выходит из комнаты.
Прихожая. Открыв входную дверь, Виталий видит Анечку Люрс.
– Какой сегодня день? – спрашивает девушка.
– Четверг…
– А если подумать?
– Что ты имеешь в виду?
Из комнаты доносится глухой удар, звон бьющегося стекла. Лицо Ани делается серьезным:
– Кто там?
– Катя… О, черт! Она…
Виталий вбегает в комнату.
Катя подбирает с пола осколки разбитой вазы.
– Осторожно, не порежься.
– Уже порезалась.
– Для этого существует совок…
В коридоре, позади Виталия, возникает пожилой мужчина в черном плаще и черной, широкополой шляпе:
– Извините, дверь была открыта, я…
У него тонкий, с горбинкой нос, черные усы, бородка клинышком.
– Это за мной, – говорит Катя.
Осколки разбитой вазы все еще у нее в руках.
– Екатерина, мы опаздываем, – выказывает нетерпение незнакомец.
Руки Кати судорожно сжимаются. Незнакомец делает шаг вперед, но тотчас отступает обратно в тень. С ним начинает твориться нечто непонятное: лоб пересекают глубокие морщины, под глазами образуются мешки, нос заостряется, вваливаются щеки, в глазах загорается дьявольский огонек.
– Кровь, – испуганно бормочет Катя.
Виталий разжимает сведенные судорогой пальцы. Окровавленные осколки вазы падают на ковер.
– Покупаю. – Незнакомец протягивает на ладони несколько золотых монет. – Коллекционирую, знаете ли… Ммм… Сколько вы за нее хотите?..
– Пошел ты… знаешь куда?
Золото на ладони удваивается. Одна монета со стуком падает на ковер.
– А… лучше вот что! – спохватывается незнакомец. – Сделаем так… – Золото исчезает, как будто его и не было. – Я назову Вам поправочные коэффициенты. Можете их записать. Без них Вам нечего делать в Италии… Ммм… и в других местах. Распорядитесь ими по своему усмотрению. Чрезвычайно выгодная сделка! Эдмон Дантес лопнул бы от зависти, а одноногий Сильвер – повесился вместе с попугаем.
Катя неотрывно смотрит на свои руки. Кровь струится из порезов, капает на ковер.
Виталий закрывает глаза, трясет головой. Звонит телефон.
Гостиная. Вечер. В неудобной позе Виталий полулежит на диване. Он только что проснулся. Снимает трубку:
– Да… уснул… А? Нет, нормально… Подожди, я выключу чайник…
Кладет трубку и выходит из комнаты. Слышно, как по стеклу колотят капли дождя.
В прихожей раздается звонок. Телефонная трубка превращается в огромного, черного кота. Кот спрыгивает со стола и, задрав хвост, идет к двери.
Прихожая. Отворив дверь, Виталий видит Анечку Люрс. На ней мокрый плащ.
– Представляешь? Весь день, как дурочка, таскала зонт, и вот, пожалуйста… Что ты на меня так смотришь?
– Как?
– Как на клоуна…
Виталий представляет себе Аню в костюме Чарли Чаплина.
– Заходи.
Закрывает дверь. Помогает девушке снять плащ.
Аня садится на стул, снимает короткие, серебристые сапожки. Свет падает на ее ноги…
Из комнаты доносится телефонный звонок.
4. Звездочеты
– Странно. О каких поправочных коэффициентах у них идет речь?
– Мне кажется, я догадываюсь, – почесал затылок Никон.
– Давайте не будем пока заострять на этом внимание. У нас появилась цель: Виктор.
– Проблема в достоверности «картинки». Очень сложно воссоздать обстановку, правильно разместить предметы. Кстати, я не специалист по гидрологии, – напомнил Гай.
– Я – тоже, – сказал Винсент.
– Никон, это твои студенты?
– Бывшие.
– Тебе и карты в руки.
– Что ты на меня так смотришь? – спросил Винсент.
– Придется задействовать Ветер.
– Да.
– Северный? – поежился Гай.
– И не просто ветер – настоящий ураган, – улыбнулся Винсент.
5. Разрыв непрерывности
– Как сегодня, потеплее?
– Да. Ветер поднялся.
– Он и вчера был. И ночью. Что, сильно дует?
– Да так…
Ветра не было весь январь. Дым из трубы поднимался ровно, как по стеклянной трубке. Так же ровно падал снег на ветви деревьев, скапливаясь на них в таких количествах, что они обламывались под тяжестью снега. Но чаще они просто гнулись, пока снег не соскальзывал вниз с характерным шарканьем. Эти-то, похожие на тяжелые вздохи, звуки и нарушали только тишину дня. И еще стучал дятел. Да сойки пересвистывались.