ФОРЕЛЬ
В быстрой, холодной, прозрачной речке,
Где в воду глядятся густые вязы, —
Еще сохранились у нас местечки,
Избежавшие индустриальной заразы, —
Итак, повторяю, в прозрачной речке,
Такой холодной, что ноги ломит,
Где у воды, на старом крылечке, —
Там есть крылечко, поскольку есть домик, —
Сидит мистер Джексон и курит трубку,
А во дворе, подоткнувши юбку,
Хозяйничает его старуха,
Давно глухая на оба уха, —
Совсем недорого, честное слово,
Шесть шиллингов комната стоит в сутки,
За те же деньги мычит корова,
За те же деньги крякают утки,
И я гляжу на раннем рассвете,
Как потягивается Бетти,
Как одевается, умывается,
Причесывается, огорчается,
Не то чтобы в шутку — совершенно серьезно,
Что я разбудил ее слишком поздно, —
В той быстрой, прозрачной, холодной речке
Водилась форель. Мы ее ловили.
И думал я, что живу на свете,
Устроенном в общем довольно мудро,
Когда в нем есть такая вот Бетти,
Такая вот речка, такое вот утро.
БАМБЕРИ
Вы не были в Бамбери? Жаль, что вы не были!
Не знаю, что именно, — улицы, небо ли,
А может, гостиница с рыжим привратником,
С дородной хозяйкой в чепце аккуратненьком,
А может, столы, что стояли под вязами,
А может быть, то, что мы не были связаны, —
Мне все это нравилось в городе Бамбери,
В старинном и маленьком городе Бамбери.
Он не был прощением. Не был прощанием.
Свершением не был. Он был обещанием.
АББАТСТВО
Мне говорят: под плитами аббатства,
Средь серых стен, над ними вознесенных,
Осуществилось подлинное братство
Политиков, поэтов и ученых.
И пусть при жизни, в разные эпохи,
Непримиримы были их воззрения, —
Здесь, где слышны почтительные вздохи,
Посмертное мы видим примирение…
Мои слова, быть может, святотатство,
Но все же, что касается поэтов,
Я не могу никак почесть за братство
Случайное соседство их скелетов.
Гордыня стихотворцев непомерна,
К тому же это были англичане,
И оттого под сводами, наверно,
Царит высокомерное молчанье.
СОБАКА
Собака шла по улице. Она
В зубах несла полено для камина.
Собака шла неторопливо, чинно,
Спокойного достоинства полна.
Собака шла по шумной Беккер-стрит,
Где, как похлебка в каменной посуде,
Все варится, клокочет и кипит,
Где так постыдно суетливы люди.
ЗАЗЫВАЛЫ
Вопят на рынке зазывалы,
За шиллинг надрывая глотку:
Один расхваливает розы,
Другой исландскую селедку,
А третий — в котелке потертом —
Те патентованные средства,
Что избавляют от проблемы —
Кому же оставлять наследство…
Я тоже рос на этом рынке
И сам работал зазывалой,
И мне вручал мой потный шиллинг
Один не очень честный малый.
Мы торговали чем попало
С тележки: библиями, платьем,
И покупателям казалось,
Что не они, а мы им платим…
С тех самых пор,—
Вхожу ли в церковь,
Или в общественные залы,
Или газету раскрываю, —
Я узнаю вас, зазывалы!
О нет, здесь речь не о рекламе,
В ней отличить довольно просто
Солидный стиль почтенной фирмы
От красноречия прохвоста.
Но вот о таинстве искусства
Толкует седовласый некто —
Обыкновенный зазывала
Перед тележкой интеллекта.
А тот, что проповедь читает,
На нас поглядывая строго,
Обыкновенный зазывала
Перед большой палаткой бога.
А зазывал-политиканов
Я узнаю, едва лишь глянув, —
Уж больно грубая работа
У зазывал-политиканов
Всего семнадцать юной леди,
О, эти губы как кораллы,
О, эти плечи, эти груди,
О, эти бедра-зазывалы!..
Хотел бы я найти поляну,
И там в траву лицом уткнуться,
И задремать под птичий щебет,
И, если можно, не проснуться.
КАРУСЕЛЬ
На коней верхом мы сели,
За поводья мы взялись,
На скрипучей карусели
Друг за другом понеслись.
Друг за другом,
Круг за кругом,
День за днем,
За годом год.
Я уже гляжу с испугом
На хохочущий народ.
Те же спины,
Те же лица…
И желанье у меня —
Хоть бы замертво свалиться
С деревянного коня.