Он, сняв шляпу, предстал перед героем его же Отраженьем, и сказал:
— Я знать хотел, что ты образумишься и перестанешь лживо верить в свой белехонький потенциал.
И после этих слов героя будто током шибануло — страх неверного пути снова его настиг.
— И что? — спросило Отражение. — Отступишь так ничего и не поняв? Боишься умереть сейчас? И только потому, что пересилил слабость ступить на эту улицу? И потому ждешь наказание за храбрость? Молодец. Но я стою глаголю для тебя сейчас лишь потому, что ты еще не переступил ту главную черту, ту точку невозврата. А дышишь ты как тот, кто уже почти казнен. Но я же просто… — Отражение прикрыло лицо руками, оно было уставшим — это видно. — Ну почему все путают понятья кары Совести со Смертью? Точнее, хотят смешать все то, что не похоже? Что ж, Долл, пора вставать. Просто, забудь считать, что ты хитрее многих. Уж многие равны. Но знай, что, если что-то где-то щелкнет яркими лучами там, где быть их не должно, не думай, что это может быть фейерверком. Уж если ты с концами решишь ступить на темную дорогу зла, готовься не гостить у Смерти, а у меня — ведь я, страшнее, если ты пропащая душа. Поэтому, будь храбр делать добрые дела, а не злые. Послушайся меня.
Открыв глаза, герой все понял — он дома, в кровати спал спокойно. Но голос Совести — уж слишком сильный был. Хотел бы Долл его заткнуть, однако знал: сильнее глушишь — громче отразится. И ни смотря на это, пробубнил:
— «Будь храбр делать добрые дела». Смешно, легко сказать.
Герой решил забыть кошмар, поднялся, спокойно, даже сладко потянулся, взглянул в зеркало, а там, ребенок в шляпе, с большими длинными полями.
— Тебе смешно? Опять себе же врешь? Ну вот, а стоило мне только отвернуться… — сказало Отраженье, и приподняв немного шляпу, дало увидеть Доллу зубастую ухмылку. — Ведь я сказал: я страшен. Не забудь.