Поговорить с рабочими не удается. Останавливаемся трижды, и каждый раз появляется подрядчик или мастер. Требует специального разрешения министерства иностранных дел на право беседовать с рабочими.
Азис Сомро пытается помочь. Ничего не получается.
— Очевидно, дано указание не вступать в беседы с иностранцами, — говорит он. — Не знаю, так ли, но это очень странно.
… А вот и Суккур. Я уже рассказывал о том, что здесь живет много индусов, не пожелавших покинуть Пакистан. Мы приехали в тот день, когда большая группа индусов Под дробь барабанов и пронзительные звуки рожков садилась в лодки. Они отправлялись на остров, чтобы отметить один из своих религиозных праздников. В нескольких десятках метров от причала — мечеть. Взобравшись на минарет, муэдзин через установленный громкоговоритель призывал людей на молитву.
Ничто, казалось, не нарушало заведенного в городе порядка. Признаться, я был несколько удивлен. Это были дни, когда в стране вспыхнул очередной приступ антииндийской истерии. Правые газеты нападали на политику правительства Бхутто, требуя от него проведения жесткого курса в отношении Индии, ругали соглашение в Симле.
В Суккуре же было спокойно, люди занимались своим делом, работали магазины. Встретивший меня генеральный секретарь Общества пакистано-советской дружбы, писатель Хасан Хамиди, говорил, что Суккур не знает религиозной розни. Даже в дни войны было спокойно. Здесь сильны профсоюзы, в которых состоят люди, исповедующие как ислам, так и индуизм. Здесь, напомнил он, живы традиции освободительного движения, когда люди боролись совместно против английского владычества.
Разговор на эту тему был продолжен мною в местной организации правящей партии. Активисты сказали, что, как и в любом городе, в Суккуре немало фанатиков, экстремистов и просто хулиганов, которые не прочь учинить беспорядки. Но это не проходит. Против них объединяется весь город.
Организация ППН этого города пользуется уважением. На состоявшемся в конце 1972 г. в Равалпинди чрезвычайном съезде ППН делегаты от Оуккура были в числе тех, кто безоговорочно проголосовал за курс правительства, за перемены в стране и упрочение добрососедских отношений с Индией и Бангладеш.
…Благодатны земли Панджаба. Повсюду зеленое море пшеничных всходов. Когда подъезжаешь ближе, то видишь: массив разрезан на маленькие и ровные, как теннисные корты, поля. Всходы дружные. Не имея возможности применять трактор, панджабский крестьянин пытается компенсировать этот недостаток трудом — земля перед посевом пропахивается деревянным плугом до десяти-двенадцати раз. Эти три слагаемых — естественное плодородие почвы, наличие искусственного орошения и трудолюбие крестьянства — делают Пенджаб житницей страны. Провинция дает Пакистану 80 % пшеницы, около 70 % сахарного тростника, более 40 % риса, 70 % хлопка и много другой сельскохозяйственной продукции.
В том, что здесь придается огромное значение орошению, убеждаешься, когда проезжаешь обмелевшие реки и заполненные до краев каналы. Из многих рек вода в период выращивания урожая разбирается почти полностью. Даже полноводные притоки Инда — Джелам и Чинаб выглядят сейчас неширокими ручьями.
Ирригационная система это не только благо, но и беда Пакистана. Интенсивный полив нередко ведет к заболачиванию и засолению полей, еще недавно приносивших рекордные урожаи. В 1973 г. только в двух провинциях — Панджабе и Синде — в той или иной степени пострадали 35 млн. акров сельскохозяйственных угодий. Чтобы предотвратить угрозу сокращения посевных площадей и обеспечить экономичное расходование воды на научной основе, правительство разработало в 1974 г. десятилетний план борьбы против этих бедствий. Он предусматривает капиталовложения в сумме более 5 млрд. рупий.
…Задумав написать корреспонденцию о преобразованиях, осуществляемых в стране, я обратился с просьбой в министерство информации, чтобы мне организовали встречу с одним из членов правительства. Ответ нс заставил себя ждать. На следующий день звонок. Меня приглашал министр труда Мухаммад Ханиф к себе в кабинет, который находился в здании Государственного секретариата.