Путеводители зовут туристов посетить Калам. Это небольшое, типичное для здешних мест селение, приютилось на берегу стремительного потока в глухом районе Верхнего Свата. На фоне голубого неба ослепительно сверкает обледенелый пик Фалаксер. Вокруг него сосновые леса, прорезанные водопадами. Поохотиться в этих местах на медведя и косуль, поудить форель в реке и сейчас приезжает знать из Пешавара и Равалпинди.
На горном уступе, размером с большое футбольное поле, сооружены шесть коттеджей для туристов. Внизу само селение Калам — скопище хижин из камней, похожих на норы. На склонах клочки каменистой земли, засаженные картофелем, пшеницей и кукурузой. Нищета бросается в глаза.
Сторож коттеджей Самар-хан считается состоятельным человеком. Как-никак у него собственная винтовка, небольшой участок земли, урожая с которого хватает его семье на четыре месяца. А вот соседу едва хватает на два месяца.
Спрашиваю, как же семья живет остальное время года.
— Подрабатываю, где придется, — отвечает он. — Сопровождаю туристов в горы, нанимаюсь иногда ремонтировать дороги. Брат немного помогает. Он служит рассыльным в Пешаваре, присылает немного денег. Вообще мужчины, как правило, уходят на заработки в большие города. Здесь с работой трудно. Раньше часть вырученных денег мы должны были отдавать в казну правителю. Сейчас это отменено.
Рассказывает о своей жизни спокойно, не жалуясь. Таковы пуштуны.
— Как проходит земельная реформа? — интересуюсь я.
Самар-хан некоторое время молчит, собираясь с мыслями, потом говорит:
— Ниже по реке есть пахотные земли и угодья. Они принадлежат помещику Афзалу. Земли у него больше, чем положено по реформе. Об этом все знают. Однако делиться он ни с. кем не собирается. Недавно стрелял в крестьян, пришедших для переговоров. Грозился расправиться с каждым, кто ступит на его землю. С ним трудно тягаться. Он подкупил местных чиновников. В Миандаме, например, помещик застрелил двоих крестьян, которые должны были получить у него излишки земли. И за это ему ничего не было: не нашлось свидетелей.
О том же мы говорили с Сарвар Шахом, членом Рабочего комитета правящей партии Северо-Западной пограничной провинции, в которую входит Сват. Я встретился с ним после поездки в Калам в отеле Саиду-Шерифа.
— Очень, очень трудно осуществлять преобразования в Свате, так же как и в других горных районах, — откровенно заявил он. — Этого мы не скрываем. Феодалы здесь не утратили своего влияния и всячески противятся реформам. Бороться с ними трудно еще и потому, что тут как нигде сильны клановые традиции и предрассудки. Не исчез страх перед всесилием феодалов, который столетиями внедрялся в сознание людей. Процесс переустройства жизни сложный и длительный. Но мы все же настойчиво осуществляем программу преобразований и здесь. Мы упразднили прежние суды, где феодал сам назначал судей. В Свате уже создано несколько школ для девочек. Разработан и осуществляется план социально-экономического и культурного развития.
Да, ветер перемен затронул и такие глухие районы, как Сват. В конце ноября 1974 г. были отменены права на землю, а также право на получение дотаций и субсидий, которыми пользовались крупные и мелкие феодалы в районах племен, находящихся под управлением провинциальных правительств. (Это не относится пока что к зоне племен, управляемой центральным правительством.) Помещики и другие посредники, чьи права отныне переходят к государству, не получат компенсации.
Газета «Морнинг ньюс», комментируя это важное решение правительства, отмечала, что оно является частью программы освобождения отсталых районов от гнета феодалов, которые оказывали упорное сопротивление любым мероприятиям по экономическому и социальному развитию.
Подорвав позиции верхушки племен, правительство создало более благоприятные условия для того, чтобы население этих районов получило возможность поскорее порвать с прошлым.
…Я возвращался из поездки по Синду. От длительной тряски, жары и духоты разболелась голова. Решил немного отдохнуть в Хайдарабаде, а потом двинуться дальше, в Карачи. По традиции остановился в отеле «Ориент», владельцем которого по-прежнему был старый знакомый Кази Акбар.
Не успел я усесться за стол, как услышал за окном нарастающий гомон толпы, стук барабанов. Вдали показалась большая группа людей. В основном это были молодые ребята лет шестнадцати-двадцати. По мере их приближения хозяева многочисленных лавчонок и харчевен, разбросанных вдоль улицы, поспешно закрывали двери, опускали ставни. Водители бросались к автомашинам и торопливо выводили их с улицы.