Такой гигантской по объему работ стройки еще не было в Пакистане. Ряд стран и международных организаций дал согласие оказать финансовое и техническое содействие.
Первый раз я побывал в Тарбелле в ноябре 1968 г., когда строительство только начиналось. Каждый раз, приезжая в эти края, я стремился побывать в Тарбелле. В один из своих приездов я познакомился с главным инженером стройки Шах Навазом. Это крупнейший в стране специалист по гидротехническим сооружениям. Он охотно возил меня на объекты, много рассказывал о делах стройки. Там работала большая группа иностранных специалистов, правда в основном на технически сложных направлениях. Однако подавляющая часть инженерно-технического персонала, а также водители, экскаваторщики, бетонщики и механики были пакистанцы.
— Мы отстали и во всем зависим от научно-технического и экономического опыта Запада, — признался Шах Наваз. — У нас нет такой волшебной палочки, по мановению которой в Пакистане появились бы и машины, и опыт, и собственные кадры.
Тарбелла постепенно строилась, обрастая подъемными кранами, железобетонными конструкциями. Строились дороги и подъездные пути, строились с учетом селевых потоков, низвергавшихся иногда с окрестных гор. Вот наконец возведена плотина, построены водосбросы, в горах пробиты туннели, сделаны отводные каналы. Началось сооружение железобетонного каркаса гидроэлектростанции. Стройку окружили поселки с магазинами и кинотеатрами. Сюда стали возить иностранных туристов.
Последний раз я побывал в Тарбелле в сентябре 1973 г. Меня принял заместитель генерального управляющего стройки Аманулла-хан. Он повез меня на скалу обозрения, где для гостей была построена небольшая гостиница с открытой верандой. Отсюда, с высоты почти 300 м, открывалась панорама стройки и поселка, где жили строители, и дорог, серпантином увивших склоны гор.
— Впереди еще большой объем работ, — рассказывает Аманулла-хан. — Минувшая война с Индией не могла не сказаться на темпах строительства. Рассчитываем ввести объект в строй в 1976–1977 гг.
Спрашиваю, совершались ли на Тарбеллу воздушные налеты.
— Нет, — отвечает он. — Мирные объекты индийские самолеты не бомбили. Я не представляю себе, что бы произошло, если бы война пришла в эти края. Сейчас наша стройка находится под правительственным контролем. Ей придается большое значение. Ведь ввод ее даст возможность не только вернуть к жизни дополнительно 11 млн. акров целинных земель и поднять сельскохозяйственное производство, но ускорить осуществление аграрной реформы. Государство будет располагать внушительным фондом земель для распределения среди крестьян-бедняков. Так что Тарбелла решает и большую социальную задачу.
В руках собеседника я замечаю карту, покрытую прозрачной синтетической пленкой. Это сравнительная диаграмма советских гидроэнергетических станций на Волге, Енисее, Ангаре, Нуреке.
— Такого рода карты имеют многие наши инженеры, — говорит он. — Сооружая Тарбеллу, мы внимательно следим за тем, что делается в этой сфере и в Советском Союзе. Богатый опыт, накопленный советскими гидростроителями, представляет большую ценность для Пакистана. Это особенно важно сейчас, когда Пакистан, освободившись от режима военной диктатуры Яхья-хана, приступил к осуществлению социально-экономических преобразований.
Интересуюсь, приходилось ли Аманулла-хану бывать в нашей стране.
— К большому сожалению, мне не довелось посетить СССР, — отвечает он. — Но мои коллеги, недавно побывавшие в вашей стране, в восторге от всего того, что они там увидели. Я могу судить о советской технической мысли лишь по Асуану, куда я съездил недавно. Этот гидроузел — воплощение самого передового, что накопила наука и техника. Египтяне с полным основанием могут гордиться сооружением на Ниле.
После беседы с Аманулла-ханом едем на плотину. Пакистанские рабочие, узнав, что перед ними советский журналист, охотно вступают в разговор, хотят сфотографироваться вместе на память. Потом едем в районы будущего затопления. Часть жителей уже покинула насиженные места. Всего переселению подлежит около 100 тыс. крестьянских семей. Их расселяют на государственных землях вниз по Инду. На семью выдается до 12 акров орошаемой земли, оплачивается проезд. Жителям дано право выбирать: хочешь — получай земельный надел, хочешь — бери денежную компенсацию. Властями приняты все меры для того, чтобы интересы переселенцев не страдали. Создан комитет, в который вошли представители местных властей, правящей партии и крестьянских организаций. И на первый взгляд все обстоит нормально.