В доме было тихо. Уже второй день, не смотря на замечательную погоду, будто зябкий сквозняк воровато шнырял по их дому. Накануне отец так стремительно вошёл, почти вбежал в дом, о чём-то вполголоса сказал маме. Шурка не берётся поручиться за это, но почудился ему в тот момент вскрик. Он отложил книжку, невольно напрягся, повернул голову в сторону двери, ведущей в родительскую комнату. Померещилось, наверное, подумал успокоенно. Отец подошёл к нему, потрепал по голове, спросил, что за книжка. Шурка ответил, ластясь к отцовской руке, - виделись они не часто в силу постоянной занятости отца. Отец спросил ещё о какой-то детской безделице, посадил сына к себе на колени, обнял, уткнувшись прокуренными усами в Шуркин затылок, замер. Прошедшая было тревога вернулась, - отец никогда не позволял себе слабости, а то, что сейчас между ними происходило, Шурка нутром своим детским охарактеризовал именно этим словом - слабость. Он немного высвободился из родительских объятий, поднял лицо, надеясь разувериться в своих сомнениях. И пожалел об этом намерении: в глазах его отца, сильного, большого, смелого отца стояли слёзы...
- Ну, соколик, что будем готовить на ужин?
Баб Нюра, сухонькая старушка в белом платочке и фартуке в синий цветочек деловито хлопотала на их кухне: отец с мамой, как-то натянуто улыбаясь, препоручили Шурку соседке. «Сынок, нам надо отлучиться по делам, будь умницей».
Какие странные эти взрослые. И Миша куда-то уехал, не сказав ему, Шурке, о своём отъезде. Это было так не похоже на старшего брата, что Шурка надолго задумался. Какие-то срочные и внеплановые соревнования?.. А кто его, Шурку, будет сопровождать к морю? Без моря Шурке, ну, никак.
Сойдя с невысокого крылечка на тропинку, ведущую к пятачку чистого-пречистого песка, - импровизированный пляж, облагороженный родными, Шурка нерешительно остановился. Передвигался на костылях он вполне сносно, даже резво порой, слыша вслед испуганное мамино: «Сыночка, осторожней!..» Но там, на пути к морю был невысокий откос, с которого Миша всегда бережно снимал его. И если даже сползти туда осторожно, то, как потом возвращаться?.. И родители не сказали, когда вернутся...
Второй день подряд Шурка оставался отлучённым от своих лучших друзей: моря и брата.
Вскоре Шурка осознал одну вещь: самое неприятное - это неведение. Родители отсутствовали целых два дня. Баб Нюра сокрушённо уговаривала Шурку поесть, сидя около него то с тарелкой дымящихся вареников с вишней, то с миской куриного бульона. Он с насупленным видом отвергал угощение, сглатывая слюну, - баб Нюра упорно не хотела открывать ему, что происходит и где его родители?
- Покушай, покушай, дитятко. Вот, покушаешь, потом мы с тобой книжки твои почитаем... Ой, лышенько...- И баб Нюра отворачивалась, шмыгая носом, ещё большую путаницу внося в детскую голову.
Когда родители вернулись, свою маму Шурка сразу и не узнал: у мамы, такой знакомой, привычной волосы были тёмные, шелковистые, а вовсе не белые, как у этой тёти.
Тот, кто писал Шуркину судьбу, видимо, по неосторожности обронил в её замес целое лукошко беды и страданий. Не умея или не желая исправить оплошность, с отстранённым интересом наблюдал - справится ли тот?..
Уже целую неделю Шурка не виделся с двумя любимыми друзьями, - видимо, очень ответственные и длительные соревнования выпали Мише, а больше и некому было выйти с ним к морю. Но что-что, а ждать Шурка умел.
В то утро, открыв глаза, он первым делом с грустью подумал, что брат всё ещё не вернулся, иначе уже давно бы его разбудил. Невесело помахав рукой морю, спустился с кровати, проковылял вдоль-поперёк по комнате, присел на низенький табурет, спрятавшийся в нише за платяным шкафом.
В коридоре послышались голоса, мамы и другой, женский, Шурке незнакомый. Дверь в его комнату открылась, мама окликнула Шурку, и, не заметив его, вышла, оставив дверь приоткрытой.
-... ещё раз, от всего сердца, примите наши соболезнования...Миша...он такой мальчик был...
Шурка вздрогнул, растерянно уставившись в полоску неприкрытого дверью пространства: на эти нелепые слова его мама разрыдалась в голос, потом её всхлипывания стали приглушёнными, - такой звук идёт, если ко рту поднести полотенце, и закусить его, если совсем больно, Шурка так делал на процедурах.
- ...мы всегда готовы помочь, и вашему мальчику с прогулками, он ещё на костыликах ходит?
- Спасибо...спасибо... - Шуркина мама, сглатывая всхлипы, кого-то тихо просила: - Вы, пожалуйста, потише, Шура ещё не знает...ему нельзя, он слабенький ещё... и так любит...- и опять рыдание прорвалось в Шуркину комнату. - Так любил брата...