- ... посади меня в высокую траву...- выдохнул Шурка в плечо отцу.
Отец, решив, что сын всё ещё бредит, тревожно потрогал Шуркин лоб. Шурка вяло улыбнулся, прижался к отцовской щеке.
- Посади меня в высокую траву... Я не хочу... не хочу его видеть...
Пошёл Шурка в день своего десятилетия. Отбросив костыли, поначалу неверно, пошатываясь сделал первый шаг, но с такой решимостью во взгляде, что мама, увидев его из окна кухни, не нашла в себе смелости выйти на крыльцо и помочь. Ухватившись руками за край стола, глазами, полными слёз смотрела на своего младшего, единственного...
Шурка часто приходил к брату. Приходил и подолгу сидел на лавочке, в торжественном безмолвии кладбищенских берёз, вглядываясь в такие родные черты, застывшие на памятнике белого камня. Рассказывал ему все свои нехитрые новости, читал книжки... Старшему брату Шурка и сейчас верил безоговорочно, впервые поверив тогда, в своих радостных снах. Провидческие слова незаменимого друга кружили у Шурки в памяти, и он шептал их неслышно, и просил бог весть кого сделать так, чтобы они, эти слова, ставшие его, Шуркиной молитвой, ещё раз сотворили чудо: «Ничего, ничего, ты скоро встанешь...»